Журнал «Вокруг Света» №04 за 1962 год
Шрифт:
— Брюггенсен указал неправильный путь! — кричали вернувшиеся.
— Ну нет, я ни одному человеку не говорил, где нашел камни, — смеялся Тиль, — да и слуга мой не проговорился. А если вы не нашли алмазов в Киви-Киви, так это совсем не значит, что их там нет. Плохо искали!
Хотя Тиля временами еще душил кашель, ходил он, уже не опираясь на своего верного слугу. Правда, тот всюду сопровождал хозяина, ни на минуту не оставляя его одного. Баантумичо и не подозревал, что Самуэль Беннисон приставил для охраны «драгоценного человека» двух детективов. Нет,
Попробовали и другой способ. Однажды в баре гостиницы «Рояль» появились красивые женщины. Ходили слухи, что их выписали из Антверпена или Брюсселя. Назывались высокие суммы вознаграждений дамам, если Тиль заговорит с ними — конечно, не о своей любви, а о местонахождении алмазов.
Когда однажды вечером стройная Молли решила навестить фламандца в его бунгало, ей преградил дорогу высокий, статный мичолунги:
— Господин Брюггенсен болен. Он шлет вам за потерянное время подарок. Нет, благодарить не нужно.
В золотой шкатулке лежали голубой, черный и желтый брильянты, каждый по четыре карата, и записка: «Шлифовка и форма отсутствуют. Передайте вашим хозяевам».
«Он миллионер, — твердили все, так как девушки не стали молчать о подарке.— И вы не могли его удержать?»
Тиль часами совещался с Беннисоном и Барклеем, подготавливая экспедицию. Но когда его просили указать на карте, где находятся россыпи, он пожимал плечами:
— При подписании генерального договора в Киви-Киви я и укажу все шурфы. Кстати, на вашей карте тех мест нет. Да и откуда у вас может быть карта района, в котором не побывал еще ни один картограф!
Беннисон рассвирепел:
— Позвольте, Брюггенсен! Эти карты сняты аэрофотосъемкой. Вот Киви-Киви.
— Ерунда, — оборвал его Тиль. — Киви-Киви ежегодно в период дождей меняет русло. Только поэтому я и нашел эти россыпи. Ну вот, я и разболтался. Лучше думайте об экспедиции. Да запомните, что без меня вам ничего не найти, а потому вам придется заботиться о моем драгоценном здоровье.
Когда он ушел, Барклей, чертыхаясь, сказал:
— Подождем, пока будем на месте. И если он не вернется из первобытных лесов, разве не мы окажемся первооткрывателями алмазных россыпей?
На том достойные компаньоны и порешили.
Вечером в баре отеля «Рояль» к столу Брюггенсен а подошел скромно одетый человек и попросил разрешения присесть.
— Жан Янзен, геолог, — представился он. — Вот мои рекомендации. Я добился большой стипендии и приехал в Африку, чтоб разобраться в некоторых геологических спорах и написать потом докторскую диссертацию.
— Очень приятно.— Тиль озадаченно посмотрел на длинное рекомендательное письмо ректора Лувенского университета. — Всю жизнь преклонялся перед наукой. Но чем могу вам помочь, не знаю. Могу я предложить вам выпить?
Кандидат смущенно посмотрел на пузатую бутылку в ведерке со льдом.
— Позвольте рассказать
— Гондваны? Не слыхал.
— Разрешите, я объясню, — смутился молодой геолог. — Гондвана — название древнейшего континента, существовавшего, по мнению многих геологов, в южном полушарии в течение палеозойской эры. Этот гигантский континент охватывал современную Африку с Мадагаскаром, Австралию, а также Индостан, Бразилию и часть Атлантического и Индийского океанов. Было это тысячу миллионов лет назад...
— Гром и молния! Тысячу миллионов лет назад уже была земля и по ней текла река Конго?! Вы не ошибаетесь?
— Возможно, водораздел Конго еще древней, — продолжал геолог. — Но я не люблю преувеличений. К сожалению, колониальное управление не интересуется строением Земли. Что мы знаем о древнейших породах? Все заросло и заброшено. И что я здесь найду — неизвестно. А вот вы, господин Брюггенсен, действительно напали на геологическую редкость!
— О чем вы? — насторожился Тиль.
— Позвольте объяснить. В древнейшие времена — тогда, когда происходило образование Гондваны, возникли темные каменные породы: например, габбро. Главную роль играли при этом оливины, названные так потому, что они черно-зеленые, как спелые маслины. А особой формой их был кимберлит...
— Это как-то связано с Кимберли? — перебил фламандец.
— Конечно! Кимберлит — основная, материнская порода южноафриканских алмазов.
— Гарсон, счет! — закричал Тиль и встал. — Эх, молодой человек, призвав на помощь науку, пытаетесь выведать, где я открыл кимберлит! Передайте своим хозяевам, что Тиль скрытен, как дважды запаянный гроб. Рассказываете про Гондвану, а сами хотите выведать, где я наткнулся на кимберлит. Нигде, господин, нигде! В первый раз слышу и о Гондване и о кимберлите!
Тиль быстро пошел к выходу, но, не дойдя до двери, вернулся.
— Возможно, я не прав, Жан Янзен, — пробурчал он. — И я охотно помог бы честному человеку найти этот проклятый кимберлит. Считайте себя с этой минуты моим личным геологом и поезжайте со мной. Не пожалеете... Но если вы меня обманули, лучше не подписывайте контракта... На земле Гондваны громадные крокодилы, и мы едем туда.
Ложась спать, Тиль спросил Баантумичо:
— Что скажешь об этом молодом человеке, не умеющем пить шампанское?
— Хорошая душа в глазах, никакой силы в руках.
Еще один настоящий друг
Довольный прогулкой, Тиль возвращался домой. На веранде бунгало стоял встревоженный мичолунги и кричал Тилю:
— Господин, господин, здесь госпожа Эльза Вандермолен! Она все плачет, плачет...
Эльза Вандермолен была женой его лучшего друга — Гендрика, возделывающего маниоку неподалеку от Манолы. Везло ему больше, чем Тилю. И когда последний разорился, Гендрик предложил Брюггенсену пять тысяч бельга — все свои деньги, хотя у него на руках было четверо детей и жена.