Журнал «Вокруг Света» №04 за 1992 год
Шрифт:
— Да, — коротко ответил я.
— Я хочу сказать тебе несколько слов, — продолжал он. — Это касается Сатаки, женщины твоей и моей. Дело в том, что она по-настоящему никогда не была моей. В этом вигваме, где мы сейчас разговариваем, она впервые. Когда она недолгое время была в нашем лагере, она жила в другом вигваме и болела. Люди говорят, что у меня каменное сердце. Может быть, и так, но сейчас я стал мягкосердечнее. Я знаю, что Сатаки любит тебя больше, чем какая-либо женщина любит мужчину. Я знаю, что ей пришлось сотни раз рисковать жизнью, пробираясь в холодную пору, через глубокие снега до далекой Бобровой Головы. Молодой человек, я отдаю ее тебе и вместе
Он закончил. Я не верил своим ушам и сидел ошеломленный. Но не так вела себя Сатаки! Она вскочила, подбежала к этому великодушному человеку, поцеловала его в лоб, повернулась ко мне, обняла меня и заплакала. Я думаю, что потребовалось немало времени, чтобы ее глаза стали сухими.
— Вы можете идти, дети мои, — закончил Три Бизона.
Мы ушли. Сначала к Маство, потом к нашим лошадям, а затем отправились вверх по реке к лагерю пикуни, куда мы победно ворвались на полном скаку. Там в нескольких словах я разъяснил отцу и матери, что с нами произошло.
И что, вы думаете, после этого сделала моя мать? Сначала она обняла нас, затем побежала через весь лагерь прямо к вигваму Черной Выдры, встала там и во весь голос объявила ему, что его злобное заклятие потерпело крах. Она пела. Она танцевала. Она вновь и вновь выкрикивала слова о его подлости по отношению к ней и ее близким. Она срамила его так, как никогда раньше не был опозорен ни один мужчина в нашем племени. Видя это, набралась смелости даже мать Сатаки. Выйдя из вигвама, она вместе с моей матерью пришла к нам.
Через четыре дня Сатаки и я поставили наш собственный вигвам — дом нашего счастья.
Рисунки Джордж Кэтлин (1796 — 1872) — знаменитый американский художник и путешественник. Впервые посетил племена черноногих в 1832 году. Перевел с английского В.Антонов
После дождичка в четверг
Мультик из истории развития гидрометслужбы
В редакцию пришло письмо. Точнее, рукопись. А еще точнее — статья, посвященная сразу трем датам: 100-летию со дня рождения Отто Юльевича Шмидта, которое отмечалось в прошлом году; 60-летию освоения Севморпути и 60-летию образования Шмидтовской гидрометеорологической обсерватории. Автор статьи — Людмила Зыбцева, фотооператор автономного пункта приема спутниковой информации Шмидтовской гидрометобсерватории. Детально прослеживает она долгий путь развития обсерватории: от первой метеосводки, посланной в эфир в сентябре 1932 года с мыса Северный, который после челюскинской эпопеи был переименован в мыс Шмидта, до сегодняшних дней, когда обсерватория превратилась в мощный центр по изучению погоды Восточной части Арктики с большим комплексом задач.
Сейчас в обсерватории работает более 120 человек. Некоторых из них вы видите на фотографии. Это — члены коллективной любительской радиостанции. Похоже, веселые, неунывающие люди живут на мысе Шмидта... Делая серьезную и очень нужную работу, они не прочь пошутить и над собой, и над своей профессией. Прочтите фрагмент из рукописи, о которой шла речь, — и вы убедитесь в этом.
Мы не можем точно назвать дату начала наблюдений
Изобретя первый инструмент, человек уже не мог остановиться и стал изобретать более сложные приборы для наблюдения за погодой. Например, шкура у входа в пещеру:
Если шкура мокрая — значит дождь,
Если сухая — значит солнце,
Если шкуры нет — значит стащили.
Начав наблюдения за погодой, человек не удержался и стал прогнозировать ее. Наступила счастливая эра прорицателей, так сказать, синоптиков. В летописях тех далеких времен говорится, что если прорицатель угадывал ухудшение погоды, общество в течение нескольких лет кормило его до отвала и боялось дышать на него. Но стоило ему предсказать улучшение и ошибиться, как его съедали соплеменники. Иногда же, когда были сыты, то просто изгоняли и выбирали нового прорицателя.
Несмотря на это, легкий хлеб и безграничная вера в свою счастливую судьбу привлекали на роль прорицателей все новых и новых соискателей. Это светлое время сменилось мрачной эпохой святой инквизиции. Прогнозирование погоды стало караться смертной казнью, и только недавно в Англии была отменена таковая за предсказание погоды.
Но прорицатель, на наше счастье, выжил и стал работать еще изощреннее. И за денежное вознаграждение. Ворожба на внутренностях животных сменилась гаданием на кофейной гуще, на картах, на костях... Прорицателей погоды стали называть жрецами, магистрами белой и черной магии и просто метеорологами.
С развитием науки о погоде появились завистники из числа тех, кто по конкурсу не попал в славную когорту метеорологов. Они тайком носили камни за пазухой и время от времени бросали их в сторону служителей погоды. Откройте, к примеру, книгу Джерома К.Джерома «Трое в одной лодке, не считая собаки»: «Я вспоминаю о барометре оксфордской гостиницы, в которой остановился прошлой весной. Когда я на него посмотрел, он стоял на «ясно». В это самое время дождь лил ручьями, а начался он еще с ночи, и я никак не мог понять, в чем дело. Я слегка стукнул пальцем по барометру, и стрелка перескочила на «хор.погода». Проходивший мимо коридорный остановился и заметил, что барометр, наверное, имеет в виду завтрашний день. Я высказал предположение, что, может быть, он, наоборот, вспоминает о позапрошлой неделе, но коридорный сказал, что лично он этого не думает.
А между тем дождь лил как из ведра, и река, выйдя из берегов, затопила нижнюю часть города.
В то лето хорошая погода так и не наступила, должно быть, этот прибор имел в виду будущую весну...»
Особенно тяжело метеорологам приходится с тех пор, когда перо и бумага стали доступны каждому. Однако метеорологи, прошедшие огонь, воду и медные трубы, в 1873 году собрались в Вене на метеорологический шабаш и объявили о создании Всемирной Метеорологической Организации. В ответ общество учредило праздник метеорологов — 1 апреля.