Журнал «Вокруг Света» №05 за 1978 год
Шрифт:
Спикер палаты открыл заседание и предоставил слово премьер-министру. Форстер встал, достал массивные роговые очки и, заглядывая в бумаги, начал говорить глухим монотонным голосом:
— ...У меня нет сомнений, что нынешние беспорядки спровоцированы агентами международного коммунизма и нашими врагами, которые хотели бы опозорить нашу страну. И мы будем каленым железом выжигать крамолу. Отступники, которые требуют равенства рас, не заслуживают снисхождения. Я был бы разочарован, если бы полиция действовала иначе. Проявлять либерализм — значит поощрять терроризм. Этому не быть!
Зал взорвался аплодисментами.
Абрахам Тиро оглянулся на скрипнувшую дверь класса. Из полумрака коридора в нее заглядывала коротко стриженная голова Мдлаки.
— Это я, Абрахам. Нужно срочно поговорить. Жду тебя в канцелярии.
Тиро молча кивнул, прикрыл за товарищем дверь и повернулся к классу. Ребята сидели присмиревшие, все как один. Теснясь по пять-шесть человек за небольшими столами, они терпеливо ждали, чем же закончится история бурского охотника Херманоса Потгитера, вероломно вторгшегося во владения племени макапан.
За немногие месяцы, что Тиро находился в Соуэто, он сразу почувствовал неуловимую на первый взгляд разницу между детьми вельда и их сверстниками в этом крупнейшем африканском гетто Иоганнесбурга. Нищета, вечное недоедание, страх перед грядущим днем, перед полицейскими облавами, — словом, все, что выпало на долю восемнадцати миллионов африканцев по всей стране, — были спрессованы здесь, в Соуэто, в жгучую трагедию безысходности.
Их сверстники в затерянных среди бескрайних просторов вельда краалях — Тиро знал это на собственном опыте — жили ничуть не лучше, даже хуже. И все-таки в них теплилась надежда со временем податься на заработки в город, на шахты, зажить — нет, конечно, не богато, — но так, чтобы хоть есть досыта. Некоторые даже — как когда-то и сам Тиро — мечтали получить образование, выбиться в люди. А в Соуэто была похоронена всякая надежда.
Абрахам вспомнил свою нелегкую дорогу к знаниям. Часами просиживал он на земляном полу в единственном классе, где одновременно занимались ученики разного возраста. Это была его, Онкгопотсе Рамотхиби Абрахама Тиро, первая школа. Но потом и ее закрыли: белые баас сочли, что школа в этой богом забытой деревушке Динокана близ Зееруста в Западном Трансваале вообще ни к чему.
Чтобы продолжать учебу, нужны были деньги, и Абрахам устроился на марганцевый рудник в двухстах километрах от Зееруста. Работал посудомоем, мальчиком на побегушках. Заработка едва хватало, чтобы «не протянуть ноги», и все же он ухитрился отложить необходимую сумму. Спустя четыре года Тиро наконец поступил в среднюю школу в Мафекинге. Там ему повезло: способного юношу приметили, и после окончания школы Абрахам, один из немногих, удостоился стипендии из попечительского фонда алмазного
Нерадостные воспоминания прервал чей-то робкий голос:
— Что же было дальше, учитель?
— Так вот, ребята. Племя макапан устроило засаду и убило Херманоса Потгитера, осмелившегося охотиться на слонов в их стране. Это было в 1854 году. Его брат, Питер, решил отомстить. Походом руководил девятнадцатилетний Пауль Крюгер. Четыреста буров с двумя пушками заперли вооруженных копьями макапан в огромной пещере на крутом склоне каменного ущелья...
Раздался пронзительный звонок.
— О том, что было дальше, я расскажу вам завтра, — пообещал Тиро.
Он собрал свой портфель и отправился в канцелярию, где его ждал Мдлака. «Что произошло? Почему такая спешка?» — с неясной тревогой думал Абрахам.
Окончание следует
И. Крутов
Большой порог
«Продолжить развитие Саянского территориально-производственного комплекса...» — сказано в «Основных направлениях развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы». Енисейская земля стала сегодня плацдармом трех ударных комсомольских строек — Саяно-Шушенской ГЭС, Саянского алюминиевого завода, комплекса электротехнических заводов в Минусинске. Меняется лицо целого края — и с особой остротой встают проблемы охраны среды.
Там, где Енисей прорывается сквозь хребты Западного Саяна, кипит Большой порог. Тугие коричневые валы ходят над камнями, торчащими из пенной воды, глухо рокочут водовороты. Покореженный остов баржи торчит меж камней; ветхая часовенка, поставленная каким-то купцом, чудом спасшимся в водах порога, сотрясается от гула реки. И все-таки порог проходят...
Полет на Ан-2 был завершающим штрихом моего долгого путешествия по землям, лежащим на юге Красноярского края. Где-то там, внизу, остались знакомые города, степные и горные дороги, по которым трясся экспедиционный «газик», стремительно-злой Енисей, бивший на перекатах моторку с такой силой, что она взлетала над водой... Сейчас все детали виденного отступили, сфокусировавшись в единую картину — внизу лежала расцвеченная всеми красками летнего дня «карта» огромного края.
...Сине-зеленые горы Западного Саяна крутыми волнами уплывали к горизонту, взблескивая на солнце редкими снежниками. Даже с высоты виделись белые, пляшущие на поверхности Енисея буруны, ощущалась нарастающая сила реки. Мы летели над Енисеем, летели с юга на север, и я вдруг поймала себя на мысли, что жду того момента, когда откроется плотина.
И вот последние высокие скалистые берега. Дальше, за ними, залитый солнцем простор Минусинской котловины. Здесь, на границе гор и степи, встали поперек течения Енисея бетонные блоки. Река, встретившись с препятствием, словно замирает, потом, исчезнув на мгновенье с лица земли, вырывается по ту сторону плотины, кипящая, бело-зеленая. Петляют дороги в котловане и по берегам, несутся самосвалы, кружатся краны. На крутом склоне горы работают буровики...