Журнал «Вокруг Света» №06 за 1978 год
Шрифт:
— Сколько всего «божьих детей»? — спросил я у него.
— Во всем мире, наверное, несколько тысяч, — ответил Уилли. — Немного, конечно, но скоро будет больше.
—И что же вы будете делать потом, когда вам исполнится, скажем, тридцать? — спросил я. — Стариков среди вас не видно.
— Зачем думать о том, что будет потом? Наверно, придется работать. Нас часто упрекают в том, что мы лодыри, но это не так. Просто мы не хотим работать на правительство, а хотим жить для себя.
— Но пока вы только берете от других, многие из вас получают пособия от государства. Что
— Я не хочу жить, как все, — уклонился Уилли от прямого ответа. — Мы не занимаемся политикой...
Время подходило к двенадцати часам: клуб закрывался. Уилли проводил меня до дверей. У входа я задержался на минуту возле стола с листовками. Чего там только не было! Борьба бога и дьявола, бесовские козни, картинки на библейские сюжеты, не было только реальной жизни.
— Наши лидеры снабжают нас литературой, — с гордостью произнес американец. — Жаль, нет ничего на русском, — извинился он, а я подумал о таинственных лидерах, которые устроили эту «жизнь взаймы», помогая молодежи закрыть глаза на действительность и вести наивную игру в счастье. Многие юноши и девушки на самом деле считают, что они «разрубили гордиев узел», вовсе не догадываясь, что покровители их бездумного образа жизни затягивают узел мнимых свобод все туже и туже, и они никоим образом не заинтересованы, чтобы кто-то зачем-то этот узел рубил...
На следующий день я прочитал в одной из газет: «Хорошие новости ожидают тех, кого в Дании называют «голубым поколением». Христианию — свободный город в Копенгагене — нельзя разрушить, пока власти не переселят его жителей. Эта отсрочка — предварительная победа в пользу гражданских свобод в Западной Европе. Свободный город, борясь за жизнь, создал противоречие между официальным порядком и новой своеобразной децентрализацией. «Голубое поколение», собравшееся в свободном городе со всего мира, решило отстаивать свое право сообща».
Видимо, не очень проста жизнь в Дании, как это может показаться поначалу, хотя «божьи дети» — это еще не Христиания, Христиания — это еще не «голубое поколение», а «голубое поколение» — лишь небольшая часть всей молодежи.
Демонстрация
Однажды в институтском буфете за ланчем, когда мы, как обычно, сидели большой компанией за одним столом и разговаривали (неторопливая беседа входит в обязательное «меню» ланча: считается, что традиция не спешить за едой способствует хорошему пищеварению и доброму настроению), я спросил у своего соседа по столу:
— Клаус, в городе появились афиши о первомайской демонстрации. Любопытно было бы посмотреть...
— Мало волнует, — ответил Клаусе — На демонстрацию я не собираюсь.
— Почему?
Вопрос несколько удивил Клауса.
— Лозунгами мир не переделаешь, да и вообще политика меня не интересует, — сказал он.
— Да, человеческую природу не переделаешь, — вступил в разговор Оле, студент-дипломник. — И вообще, главный закон жизни — конкуренция.
Понятно, что первомайскую демонстрацию
Весной и летом в Филлед-парке, возле которого я живу, по субботам часто проходят фестивали: политические, женские, музыкальные... Праздники довольно однообразные. Перед трибуной на скамеечках или прямо на траве располагаются молодые люди, многие с детьми. Пьют пиво, некоторые гоняют мяч или просто подремывают на лужайке. Политические лозунги развешаны вокруг поля и молчаливо одобряются публикой.
Первомайский митинг заметно отличался от остальных — и не только цветом флагов или содержанием плакатов. Казался он спокойным, но все же что-то витало в воздухе — какая-то напряженность, настороженность. Непривычно много расхаживало полицейских, над головами кружился патрульный вертолет. Озабоченные молодые люди с красными повязками зорко охраняли ораторов и демонстрантов от фоторепортеров и фотолюбителей: участникам демонстрации подозрение в неблагонадежности может обойтись дорого.
В первомайском митинге явственно проявились многослойность и неоднородность политических течений. В сущности, единой демонстрации не было. У каждой партии своя трибуна, свои сторонники. Помосты разбросаны далеко друг от друга, и поэтому споров, бурных дебатов не возникало. И все-таки Коммунистическая партия Дании, чьи лозунги призывали к борьбе за мир, против господства монополий, за интернациональную солидарность, собрала самую многочисленную аудиторию — около половины из десяти тысяч человек, участвовавших в демонстрации.
Долго еще после митинга меня не оставляла мысль: откуда такая индифферентность к социальным проблемам у моих коллег по научной работе? И как-то раз представился случай разобраться в этом, хоть ненадолго заглянуть за фасад благополучия.
Клаус пригласил меня к себе домой на ужин, когда мы задержались на работе. Он с гордостью показывал свой шестикомнатный особняк, водил по лестницам и коридорам, подвалу-мастерской. Жена Клауса воспитательница в детском саду, у них маленькая дочка. Свой первый взнос за дом мой знакомый накопил, находясь на стажировке в Америке. Как и все молодые люди, достигшие самостоятельности, Клаус живет отдельно от родителей и материально от них независим. Несколько лет ему предстоит жить в долг, отдавая практически всю зарплату за купленный в рассрочку дом. Мясо Клаус покупает у... отца, ютландского фермера: это немного дешевле, илтец доволен — меньше накладных расходов.
Стремление к предельной, может быть, даже показной самостоятельности рождает определенный стереотип поведения. Что бы ни случилось, Клаус всегда выглядит так, будто сегодняшний день — лучший в его жизни. Может показаться, что для датчан переживания вообще излишняя роскошь, но это, конечно, не так: не чувства сами по себе, а проявления их в любом виде мало свойственны датчанам.
Большинство молодежи идет по проторенной дороге, на которой указателями стоят символы материального благополучия: машина, дом, яхта.