Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год
Шрифт:
— Теперь мы можем найти рыбу там, где ее не замечают поисковые суда,— говорит Александр.
Павлов принадлежит к молодому поколению исследователей, которые не только признали новые подводные методы, но и перестали считать их экзотическими, рассматривая подводные аппараты как обычный
инструмент научной деятельности. Александр прошел нелегкий курс подготовки, чтобы попасть в группу гидронавтов, и теперь, на глубине, не теряет ни минуты: уткнулся в иллюминатор, наблюдая жизнь рыб, которых раньше мог видеть только на палубе извлеченными из трала.
Вообще подводные методы вышли за пределы чисто научной деятельности и внедряются в сферу производства. Во всех океанах работают сейчас советские рыбохозяйствецные подводные аппараты. «ТИНРО-2»
Но для «Севера-2» поиск рыбы — дело попутное, главное же — выполнение научной программы. Кто ведет наблюдение у иллюминаторов, кто снимает отсчеты с приборов, перезаряжает фотоаппараты, работает с кинотехникой. Время погружения незаметно подходит к концу.
Выбравшись на поверхность, гидронавты собираются в каюте начальника экспедиции на «микроконференцию». Пока не надо выводов, это будет потом, сейчас важно донести до всех свои еще не потускневшие впечатления от увиденного.
Затем приступаем к составлению программы следующего погружения. Место работы то же. Надо посмотреть, как изменяется поведение и распределение рыб в другие часы суток. Борис Иштуганов что-то прикидывает, звонит в ангар, задает несколько вопросов и наконец называет срок готовности аппарата. Лишь бы погода не подвела... А вот следующий вопрос: состав участников нового погружения — это задача с шестнадцатью неизвестными. Столько на «Одиссее» подводных наблюдателей.
— Геолога обязательно надо,— говорит Владимир Морозенко, начальник геологического отряда.— Информации еще мало, и вообще геолог должен постоянно ходить, вы же сами понимаете...
Я-то его понимаю, только аппарат не резиновый.
— Надо просмотреть распределение кормовых объектов, которыми питается рыба. Гидробиолог должен пойти,— говорит Борис Колодницкий.
— Заниматься рыбой без ихтиолога никак нельзя,— это, конечно, Павлов.
Но пойти под воду могут только трое наблюдателей...
Наконец компромисс достигнут. И снова подводный аппарат уносит нас вниз. И земной шар медленно поворачивается под нами, подставляя, лучу эхолота новые подводные горы.
М. Заферман, кандидат технических наук / Фото автора
Джеральд Даррелл: «У нас только одна земля»
В прошлом году Гостелерадио СССР и канадская телекомпания «Примедия» проводили съемки тринадцатисерийной телепрограммы «Охрана окружающей среды в СССР», в которых принимал участие английский натуралист, писатель и пропагандист охраны природы Джеральд Даррелл, известный советским читателям по многочисленным книгам о животных. С писателем беседовал специальный корреспондент «Вокруг света» А. Г. Николаевский.
— Почему я решил приехать в СССР и сделать эту многосерийную передачу? Дело в том, что на Западе единственное представление о вашей стране, которое может получить человек, не бывавший в России,— это то, что сформировано средствами массовой информации. Ничего нельзя узнать о жизни Советского Союза, о людях вашей страны, о природе...
Я и подумал: хорошо бы показать не только охрану природы (хотя для меня природа и человек неразделимы, и поэтому я считаю охрану природы и охрану человека одним общим делом), но и реальную жизнь СССР — огромной страны. Ведь многие на Западе даже не представляют, что Советский Союз состоит не только из России, а из 15 союзных республик, и Россия лишь одна из них. Я сам этого не представлял, пока не приехал сюда. Искренне надеюсь, что благодаря нашей телепередаче миллионы людей в десятках стран мира смогут увидеть, как обстоят дела в СССР, увидеть реалии вашей страны.
Когда я впервые сказал дома, что собираюсь в Союз, не обошлось без вопросов: что там снимать? Неужели
Объездил и повидал я действительно немало стран. Родился в Индии, воспитывался в Греции. Так что я не считаю себя особенно англичанином, хотя у меня английский паспорт. Меня интересует весь мир. Я считаю, что мир принадлежит всем.
В детстве у меня было много разных комнатных зверюшек. Потом я подумал, что для того, чтобы стать собирателем крупных животных, мне надо поучиться в большом зоопарке. Я пошел работать в «Уипсней зу» — пригородный филиал Лондонского зоопарка. Там я многое узнал о тиграх, белых медведях и других крупных животных. Потом решил попрактиковаться. В то время было два крупных торговца животными. Я написал им, что хочу поехать в экспедиции и заплачу за участие из своих денег — мне был тогда 21 год. Мне ответили: идея прекрасная, если у вас есть опыт, мы возьмем вас в экспедицию. А именно ради получения опыта я и хотел поехать.
Таким образом, я столкнулся с извечной глупостью: что было раньше — яйцо или курица? Решил, что сам буду учиться на свои собственные деньги. У меня было скоплено три тысячи фунтов стерлингов. В те годы это составляло значительную сумму. Одну за другой я снарядил три экспедиции: две — в Британский Камерун, сейчас Республика Камерун, и одну — в Британскую Гвиану, ныне — Гайана.
Книга о первой экспедиции вышла в Англии и произвела сенсацию. С тех пор литературная судьба благоволила ко мне: все мои книги, слава богу, оказались популярными, принесли мне финансовую независимость и дали возможность заниматься самым любимым делом — ездить по белу свету и смотреть животных, спасать их. У меня нет никаких дипломов, никогда в жизни я не сдавал никаких экзаменов. Биологии меня учил в Греции прекрасный педагог доктор Стафаниди. Я, вероятно, самый невежественный человек, которого мне когда-либо приходилось встречать. Но у меня есть одно преимущество: я смотрю на все свежим глазом.
Когда я был еще совсем маленьким, я сделал великое открытие: никогда не надо стыдиться сказать «я не знаю». Потому что вокруг тысячи людей, которые с удовольствием будут учить тебя. Каждый человек в душе учитель. Люди с удовольствием рассказывают о том, что знают. Это просто изумительно. Таким образом, каждый день что-то познаешь. А познавая, порой заходишь в тупик, не зная, чему отдать предпочтение. Я никогда не мог остановить себя, сказать — вот любимое, самое интересное животное. Например, вижу шимпанзе и говорю — вот мое любимое животное, а при виде белого медведя мне начинает казаться, что я люблю его больше всех. Но сделать серьезный выбор не в силах — всех люблю одинаково. Это относится и к домашним животным. Только у себя я их не завожу: ведь большую часть времени я путешествую, а оставлять надолго любимое живое существо... это так же несправедливо, как оставлять детей. Ну а кроме того, у нас на острове Джерси очень суровая карантинная служба. Если, например, я хочу поехать со своей собакой во Францию
и потом привезти ее обратно, собака целый год должна будет провести в карантине. Вообще говоря, когда в коллекции тысяча зверей, нет нужды держать еще кого-то дома.
В отношении привязанности к каким-либо районам земного шара у меня тоже нет ясности. На свете так много мест, дорогих мне, что было бы просто несправедливо особо выделять какое-либо одно. И во время путешествий я вижу, какой урон люди наносят природе — повсюду, на всех континентах. Недостаточная охрана природы или просто ее полное отсутствие влечет за собой разрушение местообитаний животных, а затем и неминуемое исчезновение самих животных. Я почувствовал, что зоопарки должны сыграть важную роль в сохранении диких животных, а потом решил и сам организовать зоопарк, который выполнял бы функции питомника редких видов.