Журнал «Вокруг Света» №06 за 1991 год
Шрифт:
И тут пришло прозрение: банальные проблемы должны и решаться банально. Я подошел к молоденькой эстонке-проводнице, перекинулся парой фраз, и мы заключили дружеский союз, после чего мне было позволено войти в вагон и сделать вступительный взнос во вновь образованный союз. Четвертной казначейский билет открыл путь в эстонскую столицу.
Из Таллинна на теплоходе «Георг Отс» отправляюсь в Финляндию...
Незаметно проходят четыре часа пути до Хельсинки. Вот уже показались бухточки и прибрежные фьорды. Как там у поэта:
Даже
Обращаюсь с каламбуром...
А и впрямь цвет похож.
Скалы скалами, а только что прикажете делать в чужом городе в пол-одиннадцатого ночи без копейки местных денег? Идти на трассу «голосовать» — чистейшее безумие: ни один нормальный водитель не остановится в такое время. Пока теплоход пришвартовывается к берегу, лихорадочно роюсь в карманах в поисках решения проблемы. А вот и оно! На билете читаю мелкими английскими буквами: «Пассажир может оставаться ночевать на борту теплохода». Прекрасно! Прохожу финский контроль, столь же ненавязчивый, как и в Союзе. Финская таможенница пролистала без интереса мою паспортину, шлепнула штамп и спросила:
— Значит, в Швецию завтра?
— Значит, — отвечаю.
— Олл райт! — и протягивает мне паспорт.
Возвращаюсь на корабль. Здесь мне предстояло провести первую ночь на чужбине, хотя формально на своей территории.
Кроме меня, «Георг Отс» облюбовали для ночлега немало соотечественников. По всем закоулкам корабля они устраивались на диванчиках и креслицах — чего там: привыкли без кают обходиться. Я оказался наиболее подготовленным для ночлега в неприспособленных местах, поскольку прихватил спальный мешок и весь необходимый автостопщицкий инвентарь.
Закончились первые сутки пути. Завтра — Большая Дорога.
Первые встречи
Утром судовое радио на четырех языках вежливо напомнило обитателям плавучей ночлежки, что пора и честь знать. Морской вокзал встретил распахнутыми настежь воротами таможни: какая может быть служба в такую рань.
Я ступил на берег некогда русской провинции. На улицах Хельсинки неторопливо наступало серенькое балтийское утро. Клинкали редкие трамваи, полусонные метельщики отскребывали останки субботней ночи — несмотря на все строгости питейного устава, финны не прочь провести уикэнд с размахом...
Наступила пора решить финансовую проблему. Дело в том, что я дерзнул провести эксперимент по восстановлению утраченной конвертируемости родного рубля в рамках законности. Одним словом, я решил продать финским трудящимся положенные для провоза две бутылки водки.
Найти желающего оказалось несложно. Сделка состоялась. И я на радостях ринулся к трамваю. Ах, как здорово обрести право пользоваться трамваем и прочими вещами, которые можно позволить на 105 финских марок! Почти 27 долларов за две бутылки родной «Пшеничной»! (Кстати, бывалые туристы позже сказали, что я продешевил ровно в два раза.)
Осмотрев город, я вскоре добрался до окраин Хельсинки. С трудом нашел шоссе на Лахти, выбрал наиболее благоприятное местечко перед самым началом скоростной дороги, вздохнул:
Машины, хотя и редкие с утра, летят мимо. Продолжаю голосовать. Через 15 минут начинают закрадываться мыслишки: а вдруг в Европе уже никто не ездит автостопом? А вдруг финны действительно замкнуты и недоверчивы, и мне придется торчать тут до второго пришествия?
Но вот новенькая «бээмвэшка» мигнула правой поворотной фарой и притормозила. В кабине миловидная дама лет сорока и мальчишка лет тринадцати.
Я улыбаюсь так, словно встретил родных:
— Привет!
— Мы только до Ванта, а вам куда? — спрашивает женщина, не уступая мне в ширине улыбки.
— Ванта? Это же около сорока километров по шоссе — пойдет!
Я забираюсь в мою первую машину. Кажется, дело сдвинулось.
— Издалека? — по тому, как тщательно дама подбирает слова, понимаю, что с английским у нее проблемы.
— Не очень. Из России, — стараюсь поотчетливей произносить каждое слово.
— !!! —неподдельное изумление.
Она говорит что-то по-фински мальчишке. Тот обращается ко мне:
— Вы знаете, мама очень плохо говорит по-английски, а я все-таки в школе учусь. Можно, я с вами буду разговаривать: это очень хорошая практика, когда говоришь с иностранцами.
Дальше беседуем через несовершеннолетнего переводчика, который безумно горд своей ролью. Женщину зовут Вирпи, ее сына — Паси. Живут в маленьком городке Ванта. Она работает на бумажном комбинате, у которого, кстати, много заказов из Союза. Мои новые финские знакомые дают экспресс-урок финского: как сказать «спасибо», «пожалуйста» и прочие необходимые слова. Много вопросов о нашей жизни.
Сорок километров по европейской дороге на мощной машине преодолеваются очень быстро. Мелькнул поворот на Ванта, однако Вирпи не снижает скорость.
— Я не имею права тормозить на «хайвэе» («Highway» англ. — скоростное шоссе.), — говорит она, — придется подвезти вас дальше.
Едем дальше. По-прежнему ни намека на место для легальной остановки. Бесконечные виадуки, эстакады, ограждения — фантастически запутанные дороги! А мы все дальше и дальше удаляемся от Ванта. Неловко как-то получается: человек едет лишние километры, чтобы высадить случайного попутчика. Это при их-то ценах на бензин. Мой водитель словно читает мысли:
— Ничего страшного, заодно и брата навещу. Он живет здесь недалеко. Пять лет не виделись.
Наконец найден участок, где можно притормозить машину. Прощаемся. Я смотрю на спидометр — мы проехали лишних 30 километров!
Теперь я стою на настоящей трассе: ни домов, ни людей рядом, только машины и лес. Кстати, даже непрерывный поток автомобилей не в силах забить чудесный сосновый запах придорожного леса.
Через несколько минут останавливается девушка. Просто женский день какой-то! Тут разговор пошел живой. В основном вопросы с ее стороны: а как у вас то, а как у вас это? Непринужденно проболтали до развилки на Лахти — ей туда.