Журнал «Вокруг Света» №07 за 1974 год
Шрифт:
— Здравствуйте, — говорю я наконец, поймав пропавшее слово.
Женщины изумленно смотрят на меня. Они бы, наверно, удивились меньше, если бы заговорил лежащий рядом камень. Привел всех в чувство и вернул к реальности крик ребенка, который почему-то в этот драматический момент решил выпасть из узла. Женщины бросились к нему, увлекая меня за собой. Человеческое взаимопонимание между нами было установлено, и дальнейшее общение уже не вызывало затруднений.
Старшую из женщин звали Лакшми. Она объяснила, что все мужчины в деревне ловят рыбу в реке и что все сельчане питаются в основном рыбой. Теперь я заметила, что между хижинами были натянуты тонкие веревки, на которых висела серебристая вяленая
— Эйо-о-о-о! — раздалось откуда-то снизу, с реки.
— Идет, — удовлетворенно сказала Лакшми.
— Кто идет? — спросила я.
— Как кто? Разве не узнаешь?
— Нет, — чистосердечно призналась я.
Лакшми сначала удивилась, потом хлопнула себя по лбу и заливисто засмеялась. Остальные тоже засмеялись.
— Аё! — сквозь смех сказала Лакшми. — Ты же его не видела и, конечно, не знаешь его голоса.
«Логично», — подумала я и осторожно спросила:
— Кого его?
— Да нашего старейшину, вождя.
В это время из-за песчаного холма показался человек. Он был темнокож, мал ростом и двигался от холма к деревне какими-то короткими перебежками. Все замолчали и выжидательно стали смотреть на приближавшегося. Наконец, человек сделал последнюю перебежку и оказался рядом со мной.
— Ты? — спросил он меня, как будто мы были знакомы давно, а я долго отсутствовала и наконец вернулась в родные края.
— Наш гость, — сообщила Лакшми.
Глаза вождя смотрели приветливо, но где-то в глубине их таилось недоверчивое выжидание. Он потеребил жидкую бородку и сказал значительно:
— Так.
Я поняла, что вождь болтливостью не страдал.
Сатья Мастан, так звали вождя, действительно не любил говорить. До разговоров ли тут, если его голова постоянно занята двумя важными хозяйственными проблемами: где нарубить дров и где наловить рыбы? Первая проблема была почти нерешаемой. Дрова рубить было негде. Все, что можно было, уже вырубили. Но на то и мудрый старейшина в деревне, чтобы все-таки что-то придумать. И многодумную голову Сатья Мастана время от времени посещали великолепные идеи. Одна из них своим блеском затмила все предшествующие и последующие, и осталась надолго в памяти жителей деревни. Идея была до гениальности проста, но с ней не согласились местные власти, которые сочли железнодорожные шпалы неподходящим материалом для дров. Эти власти доставили Сатья Мастану много неприятностей и волнений. Жителям Сангама тоже. Поэтому теперь приходится довольствоваться ветвями чахлых кустов, растущих на песчаных холмах. Но, конечно, это не топливо. Из этих веток не сложишь даже хорошего костра
Что касается рыбы, то тут дела обстоят лучше. Рыба пока в реке водится. Ни плотин, ни гидроэлектростанций на ней не предвидится. Сатья Мастан хорошо знает места и досконально изучил повадки разных рыб. Поэтому уловы почти всегда удачны.
Мы идем через песчаные холмы туда, вниз, к реке. Сквозь подошвы я ощущаю жар этих раскаленных холмов. Сатья Мастан идет босиком, привычно и спокойно ступая по горячему песку. Солнце стоит уже низко над горизонтом, и по небу растекаются, нее увеличиваясь, багровые мазки заката. Вода в реке постепенно превращается в красное тугое полотно, и на его фоне резко выделяются темные тонкие фигуры рыбаков-янади. Вытянувшись цепочкой, они окружают что-то мне невидимое, резко взмахивают руками, и паутина сетей на какое-то мгновение застывает и воздухе. Потом сеть, оседая как купол парашюта, опускается па воду и исчезает в ней. Негромко переговариваясь, рыбаки какое-то время «колдуют» с сетью, снова поднимают ее над водой, и в тонких ячейках трепещет и бьется серебристый
Сатья Мастан пристально, не отрываясь смотрел на все это.
— Вот так почти целый день. День за днем и всю жизнь, — философски заметил он. — А многие считают янади ленивыми. Не верь им. Янади не уйдет с реки, пока не наловит рыбы, чтобы накормить семью. А ловить надо больше, может быть, удастся что-нибудь продать.
— А удается? — поинтересовалась я.
— Иногда, — ответил старейшина. — Самое большее, что мы можем получить, это полторы рупии.
— Немного, — заметила я.
— Да, совсем немного, — согласился Сатья Мастан. — Да еще могут обмануть. Нас легко обмануть.
Несколько рыбаков, заметив нас, бросили ловлю, вышли на берег и робко остановились чуть поодаль.
— Эй, что вы там стоите! Идите сюда! — крикнул им старейшина.
Они несмело приблизились, на их темных телах еще блестели капли речной воды.
— Они из моего рода, рода Правды, — сказал Сатья Мастан.
Такой род я встречала впервые и, конечно, заинтересовалась, сколько же человек в этом редком роду.
— Вот он, он и он, — ткнул пальцем старейшина в рядом стоявших рыбаков.
— Ну, а сколько же всего? — не отставала я.
Сатья Мастан, шепча что-то про себя, стал загибать пальцы. Потом, видимо, сбился и смущенно опустил голову.
— Не знаю, — признался он. — Нас немного.
Я поняла, что вождь Сангама не имел представления о счете.
Широкоплечий юноша пришел на выручку вождю.
— Наш род очень славный и знаменитый, — сбивчиво начал он, посмотрел на Сатья Мастана и замолчал.
— Говори, говори, — великодушно разрешил вождь. — Я сегодня говорил так много, что язык уже болит. Говори.
— Род Правды был когда-то очень большим родом. Его люди кочевали по берегам реки и озер и ловили рыбу. Много рыбы. Тогда еще можно было и охотиться. И род никогда не испытывал нужды в еде. Женщины всегда были дома, и им не нужно было идти в город и клянчить пищу.
Вместе с родом Правды ловил рыбу и охотился род Жемчуга. Теперь из этого рода почти никого не осталось, так же как и не осталось жемчуга в реках.
— Хорошо рассказал, — похвалил Сатья Мастан юношу. Тот окончательно смутился и спрятался за спины товарищей.
Незаметно подкрались сумерки, которые быстро стали сменяться темнотой. Река опустела, и только на берегу остались разложенные для просушки сеть и снасти. Со стороны деревни потянуло дымком вечерних очагов...
«Моя женщина»
В племени янади женщина занимает особое место. Времена, когда господствовал материнский род с его своеобразными традициями, с его свободой женщины, с ее самостоятельностью, для янади еще не кончились. Городская женщина уже потеряла все это. Патриархат выбил почву из-под ее ног. Женщина же янади еще прочно стоит на этой почве. И определение «сильный пол» относится именно к ней. «Моя женщина» — так называет янади свою жену. В племени янади нет холостяков, потому что жизнь мужчины без «моей женщины» будет социально неполноценной. Без жены он окажется беспомощным во многих вопросах. Взять хотя бы ритуальные церемонии. Кто знает досконально, как поступить с духом предка, как принести жертву богине, в какой день устроить поминки по умершему? Женщины. В этой области они эксперты. Они передают опыт из поколения в поколение, от матери к дочери.