Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год
Шрифт:
Район расположен в зоне повышенной сейсмичности, и нам приходится это учитывать при строительстве домов и искусственных сооружений. Мы применяем усовершенствованные каркасы со специальными конструкциями. Антисейсмические устройства устанавливаются и на отдельных мостах, главным образом тех, что находятся в сложных геологических условиях, например на разломах. Исследования сейсмичности этого района, как и всей трассы БАМа, продолжаются — ведь приходится думать о надежности трассы и о том, что в недалеком будущем по Байкало-Амурской магистрали поедут тысячи людей... Думаю, своевременно поднимает вопрос секретарь Бурятского обкома КПСС В. Бирюков в статье «Бурятия: зона БАМа» — о возможности создания, например в районе Байкала сети домов отдыха, профилакториев, пансионатов, мотелей.
По нашему заданию была сделана карта Чульманской котловины с применением съемки, которую произвели искусственные спутники. Мы сразу получили ответ на целый комплекс вопросов: о развитии тектонических разломов, предполагаемых запасах и глубине залегания грунтовых вод, о развитии наледных полей на огромной по площади территории. Впервые мы получили такую обширную информацию. Затем по нашему заказу была изготовлена карта тектонических разломов района Северо-Муйского хребта, которая подтвердила правильность выводов о геологической обстановке этого района, сделанных на основе наземных изысканий. Космические средства позволили широко взглянуть на трассу БАМа, на прилегающие к ней регионы, геология которых оставалась для нас загадкой.
Это, естественно, натолкнуло на мысль — использовать космические съемки для выбора направления будущих магистралей. Мы всерьез задумались о помощи искусственных спутников.
Одним из пунктов программы, которую условно можно назвать «космос—трасса», стала разработка методики по составлению тематических карт с тем, чтобы определить степень влияния различных природных факторов на инженерные сооружения. Эта работа рассчитана на ближайшее десятилетие.
Насколько точна космическая информация? Мы проверяем это на линии Беркакит—Якутск, сопоставляя карты, сделанные на материалах космической съемки с данными наземных изысканий и аэрофотосъемки.
Думаю, что перспективы этого дела огромны. Научно-исследовательский институт транспортного строительства собирается создать специальную лабораторию по обработке космической информации. Наверное, стоит подумать и о создании отдельного института, где создавались бы подобные карты для нужд проектировщиков не только железных дорог, но и автодорожников, энергетиков, газовиков, нефтяников, всех, кто занимается проектированием линейных сооружений.
Космос можно использовать и для наблюдения за трассой в целом. Например, наладить режимные наблюдения за процессами образования наледей, которые представляют немалую опасность для железной дороги. Для этого вдоль трассы достаточно установить датчики, которые в случае угрожающей полотну ситуации будут посылать сигнал на искусственный спутник. Оттуда он пойдет на специальную станцию, предупреждая, что нужно принимать незамедлительные меры. Также можно держать под наблюдением и образование лавин и селей. Космос может стать незаменимым «путевым обходчиком», причем спутники будут ежедневно контролировать трассу без затрат людского труда, что немаловажно в условиях дефицита кадров на БАМе.
И еще — БАМ стал для нас самой настоящей лабораторией, на полигонах которой проверяются и корректируются отдельные технические решения, заложенные в проекты. Опыт строительства и эксплуатации Байкало-Амурской магистрали, который мы широко используем сегодня, безусловно, станет основой для проектирования трасс в северных климатических условиях.
Н. И. Хвостик, главный инженер проекта Байкало-Амурской магистрали
Астурия встает с зарей
Ночная беседа
— Итак, мы идем к «Тито». Это наш второй дом. Тебе там понравится, вот увидишь.— С Висенте Родригесом, ветераном партии и профсоюзов, заместителем мэра шахтерского городка Сама-де-Лангрео, мы шагаем по узким кривым улочкам. Деревянные вышки,
— Ола, дон Аурелио! — приветствует его Висенте.
Старик приоткрывает глаза. Узнав моего спутника, пытается улыбнуться, кивнуть головой. Но улыбка выходит болезненно вымученной. Ему тяжело не только дышать, но и говорить, жить.
— Скоро конец нашему Аурелио,— с грустью говорит Висенте, когда мы прошли квартал.— Думаешь, он старик? Всего 54 года. Просто шахта съела у него легкие. Видишь, даже на улице он не может обойтись без кислородных подушек. Умирает мучительно, на глазах всего города, и никто не в силах помочь. Такова судьба астурийского горняка: над каждым из нас витает страшный призрак силикоза.
Прежде чем войти в скромную таверну, Висенте украдкой оглядывается, внимательно всматриваясь в редких прохожих. В ответ на мой удивленный взгляд усмехается:
— Никак не могу избавиться от этой привычки. Ведь именно здесь, «У Тито», на протяжении многих лет мы проводили нелегальные собрания. Хозяин таверны — наш человек. Чтобы не попасться, приходили сюда со всеми мерами предосторожности, хотя Тито на всякий случай сделал второй выход. В первом зальчике все как обычно: стойка, игральные автоматы. Висенте, не останавливаясь, проводит меня в боковое помещение, скрытое плотной портьерой. Там нас уже ждет группа местных профсоюзных активистов — в Испании другие времена, но они предпочитают по-прежнему собираться только здесь. Рукопожатия, улыбки. Я внимательно оглядываю комнату. На стене портреты В. И. Ленина, Хосе Диаса, Долорес Ибаррури, Фиделя Кастро, лозунги и плакаты компартии. — Если бы ты знал, русский товарищ, сколько важных вопросов здесь было решено в прошлые годы. Нас, астурийцев, франкисты всегда особенно боялись. Если диктатор узнавал, что где-то вспыхнула забастовка, то всегда искал ее начало в Астурии. Жандармы следили за нами вовсю и здесь, в таверне, не раз пытались устраивать облавы, чтобы застукать с поличным,— говорит пожилой горняк по имени Маноло, с черными от въевшейся угольной пыли руками, которые уже никогда не отмыть никаким мылом.
— Да, тебя застукаешь,— смеется его сосед.— Однажды они примчались сюда по чьему-то доносу, хотели захватить Маноло врасплох, когда он будет держать речь. Влетели словно угорелые — и что увидели?
Все присутствующие, видимо, хорошо знают эту историю и дружно смеются.
— А что мне оставалось делать? — явно подыгрывает им Маноло.— Увидел в дверях черные пластмассовые шапки-трикорнио, тут же сунул в рот литровую бутыль с вином, а когда осушил, затянул «Астуриас, патриа керида...». У нас в Испании почему-то все подвыпившие именно эту песню поют. Ну, жандармы, ясное дело, выругались и убрались ни с чем...
До глубокой ночи сижу я среди этих сильных, мужественных людей, слушаю их рассказы. На протяжении многих лет астурийских горняков нещадно эксплуатировали, обсчитывали, запугивали. Они погибали при обвалах в штреках, от пуль солдат, от пыток профессиональных палачей. И все-таки столько лет, сколько существуют шахты в этих краях, астурийцы всегда выступали против произвола хозяев, против гнета монархов и диктаторов. А уголь здесь начали добывать еще в начале XVIII века.
— По сути дела, из наших мест ведет свое начало испанский пролетариат,— говорит все тот же Маноло, лихо подкручивая седые усы.— Именно тут когда-то произошла самая первая в стране забастовка...