Журнал «Вокруг Света» №08 за 1980 год
Шрифт:
Любимое соревнование женщин — перетягивание ремня командами Эскимоскам приходится в повседневной жизни тянуть лямку в буквальном смысле слова: когда охотники возвращаются с китом, вытягивать многотонную тушу на берег собирается весь поселок — и женщины и дети.
Когда я работал среди эскимосов у нас на Чукотке, мне доводилось охотиться на мелких тюленей и водоплавающую дичь с лодки и с берега. На собственном опыте я убедился, как важно уметь вовремя, быстро, метко и далеко бросить закидушку — деревянную грушу с острыми крючьями на длинном и тонком лине. Ею зацепляют подстреленную добычу, пока волны и течение не унесли ее куда-нибудь под льдины или под скалы, откуда потом
Это слово, которое, как и многие другие эскимосские слова, поспорит по длине с любой собачьей упряжкой, означает метко ударить длинным бичом по нужному месту». Под «нужным местом» в ипираутакурнике подразумевается пятка противника. Но попадать бичом по самой пятке, хоть она и надежно защищена торбасом из толстой лахтачьей шкуры, запрещено. В подошву торбаса воткнута заостренная спичка: ее-то и нужно выбить бичом. Промахнулся — теряешь очко, огрел противника по ноге — проиграл целых два. Длина бича и дистанция броска в ипираутакурнике не регламентированы, они зависят от класса спортсменов. Но мастер не выйдет с бичом короче десяти метров.
Еще одну игру — «налукатак» — чаще всего видят люди, посещающие эскимосские поселки, поэтому о ней часто и пишут 1. Это обычные прыжки в высоту на батуте. Батутом служит растянутая моржовая шкура, которую держит тридцать человек. И у этой игры корни сугубо практические: там, где берег плоский и рядом с поселком нет высоких скал, нужно было подпрыгнуть как можно выше, чтобы увидеть — не показались ли на горизонте фонтаны китовых стад.
Соревнуются эскимосы и в беге, но только бежать с их точки зрения — слишком легко и просто. Пробежать стометровку, ухватив в охапку камень весом этак килограммов в сорок-пятьдесят, это еще куда ни шло, хотя, в общем, тоже достаточно примитивно и не замысловато: эка невидаль, бежать на ногах, ухватив камень руками... На играх Северных территорий в Уайтхорсе на Юконе в 1972 году эскимос студент Роджер Куньях пропрыгал пятнадцать метров на четвереньках, опираясь на большие пальцы ног и согнутые фаланги пальцев рук, правда, без груза. Его однокурсник пробежал эту же дистанцию на ногах, но с грузом в восемь килограммов, подвешенным на веревке, завязанной вокруг правого уха»
Это, впрочем, было новомодным усложнением. Обычно эскимосы предпочитают «икусиммиак» — скоростную ходьбу на четвереньках. Спортсмен опирается на носки ног и локти; кисти рук при этом прижаты к ушам. Охотникам, которые должны были обмануть бдительность зверя среди плоской белой равнины, зачастую приходилось стремительно передвигаться на четвереньках.
По сравнению с этими упражнениями «акраорак» — прыжки в высоту — выглядит почти олимпийским видом легкой атлетики. Подпрыгнув с места, надо ударить носком ноги подвешенный к планке мячик. Мировой рекорд в акраораке принадлежит Мики Гордону, охотнику из канадского поселка Инувик: 249 сантиметров. Учтите, что рост спортсмена всего метр пятьдесят восемь.
Многие из тех, кто приезжает посмотреть на эскимосские соревнования, пытаются принять в них участие. И всегда неудачно. Даже тренированному спортсмену не удается потягаться со средним эскимосом.
Недаром антропологи установили, что эскимосы — не очень высокого роста люди — самые атлетически сложенные среди всех народов Земли...
В первую осень после войны
— Только так, нельзя терять ни минуты, благо горючего еще на семь часов, — сказал я.
Радиограмма мгновенно сняла усталость. Страшно даже было подумать, что где-то в этом хаосе льдов и непогоды, на поверхности остылого океана сел, а может быть, и упал четырехмоторный гигант, на борту которого вместе с экипажем Титлова возвращались в Москву экипаж Крузе и экспедиция ученых ..
Титлов считался опытным и вдумчивым летчиком, мастером «слепых» полетов. Он не раз доказывал, что умеет выходить из самых сложных, казалось бы, безвыходных положений. Это он спас свой экипаж, когда над озером Чаны, в Сибири, на самолет спикировал орел, разрушил пилотскую кабину. Полуослепленный, не понимая, что произошло, он все же посадил машину на косу озера. А сколько самолетов Титлов перегнал с Аляски в Москву для нужд фронта! Да что и говорить, Илья Павлович Мазурук — начальник полярной авиации умел подбирать кадры.
«Но где же люди? — думал я. — Ведь весь район предполагаемой посадки уже исхожен поисковыми самолетами. Мы не одни их ищем... Может быть, кто-то с Титловым наладил связь, а мы не знаем? На «Кондоре», помимо бортовой рации, есть и аварийная, с автономным питанием...» В голову лезли самые разные предположения, как вдруг я замер: где-то далеко ночную черноту прорезала зеленая полоса, рассыпавшаяся веером ярких звезд.
— Ракета! Там, сзади, сигналят. Разворот на сто восемьдесят! — крикнул я, врываясь в пилотскую, и, схватив ракетницу, одну за другой выпустил три зеленых.
— Ты не ошибся? — круто кладя машину на крыло, недоверчиво спросил Сырокваша.
— Нет! Ниже, еще ниже. Наши ракеты уходят в облака, их могут не заметить. Смотреть левее под тридцать градусов.
В подтверждение моих слов впереди взвилась ответная зеленая ракета.
— Они, они! Засекаю курс... триста сорок! — радостно крикнул Сырокваша, направляя самолет в сторону показавшегося костра.
— Видимо, жгут масло с бензином, значит, машина не утонула, — закричал бортмеханик, соскребая транспортиром лед с внутренней стороны стекла кабины.
Вскоре мы пронеслись над льдиной и в свете фар увидели контуры огромного самолета, беспомощно лежащего на брюхе, с помятыми крыльями и оторванным крайним левым мотором. В смешанном свете ослепительно голубых лучей фар и кроваво-багровых отблесков пламени костра на фоне сверкающе-белых льдов картина была неправдоподобной, фантастической...
— Запроси, что им надо в первую очередь, — не оборачиваясь ко мне, сказал Сырокваша и заложил машину в пологий круг. — И о состоянии людей... Соберите все, что у нас есть из продуктов питания, теплой одежды. Выбросить все, включая спальные мешки.