Журнал «Вокруг Света» №09 за 1974 год

Вокруг Света

— Температура воды — пять градусов, воздуха — четыре, в плоту — восемнадцать. Приступы морской болезни прошли. Во рту толстый белый налет...

Доктора взволновало сообщение о налете, но его тотчас успокоили:

— Самочувствие нормальное. Жажда терпима. Чувства голода нет совсем....

На четвертые сутки море утихло. Тучи разошлись, и пологие зеленые волны, пронизанные солнцем, стали точно такими, как те, что плещутся летом у крымских берегов. Испытатели повеселели. В бинокль хорошо было видно, как кто-то из них, откинув полог, ловит рыбу на ту удочку, что прилагается к плоту в аварийном пакете. В проеме

входа показалась белая спина: кто-то решил позагорать. Это воодушевило нас на решительные действия, и мы, весь бывший на борту «пресс-клуб», отправились к капитану с просьбой спустить шлюпку.

На веслах мы подошли к плоту и с почтительного расстояния стали задавать свои вопросы.

— Как жизнь?

— Лучше не надо, — весело кричали с плота.

— Какие сны видите?

— Жены снятся.

— Есть очень хочется?

— Нисколько. Можем даже вас угостить. Конфетами. Подходите ближе.

— Почему не съедаете?

— Больно кислые.

С плотика в шлюпку и в самом деле полетели пакетики с леденцами. Мы расхватали их как сувениры. И загоревали, что не можем отблагодарить за подарки: передавать что-либо на плотик не разрешалось...

Вечером на пятые сутки «Грот» подошел вплотную к плотику. Шестеро испытателей, обросших, похудевших, поднялись на борт судна. Их начало укачивать: твердая палуба была уже непривычной.

Первая «пресс-конференция» проходила под строгими взглядами врача в столовой, где испытатели сидели над кружками горячего кофе с молоком. Мы исписывали блокноты сообщениями об отличных мореходных качествах плота, об опытах, проводившихся во время дрейфа. Узнали, что за пять суток плот проплыл больше ста миль, а испытатели потеряли в общей сложности до двадцати килограммов веса. Узнали также, что это плавание — лишь этап в серии испытаний коллективных спасательных средств, проводимых в Советском Союзе.

А потом пришел капитан, принес две радиограммы. В первой министр рыбного хозяйства СССР А. А. Ишков поздравлял испытателей с успешным завершением ответственного эксперимента и благодарил их за проявленное мужество, настойчивость и перенесенные трудности ради решения благородной задачи дальнейшего усовершенствования спасательных средств.

В другой радиограмме было штормовое предупреждение.

С северо-востока шел ураган...

Четыре «эпизода» из жизни земной коры

Бедный канадский геофизик Д. Вильсон однажды как-то сравнил земной шар с яйцом, сваренным «в мешочек». Довольно точный образ! Земля, как известно, состоит из жидкого ядра, полутвердой оболочки и твердой коры. Расположенные концентрически, они по размерам находятся в таком отношении друг к другу, как желток, белок и скорлупа. С той разницей, что земная кора относительно тоньше яичной скорлупы.

Именно в пленке контактируют две ведущие стихии мироздания — космическая и планетарная. Именно здесь, исследуя горные породы, в которых запечатлелись события далеких миллиардолетий, мы находим ответы на вопросы о прошлом Земли. Именно тут мы задаем вопросы будущему.

Будущему? Разумеется. Потому что в земной коре мы черпаем все рудное сырье. Она же главный поставщик пресной воды, а в скором времени и тепла. Оттуда нам грозят бедствия землетрясений. По этим и некоторым другим причинам, о которых

будет сказано далее, нам рано или поздно придется взять на себя управление процессами, текущими в земной коре. Поэтому нам далеко не все равно, представляем ли мы себе ее историю и дальнейшую судьбу.

Такие более или менее достоверные представления сложились у нас лишь сегодня. И кое-что тут оказалось совершенно неожиданным.

Под огнем космической канонады

Земная кора рождалась бурно...

Откуда мы это знаем? В космос человек проник на многие миллионы километров, тогда как самые глубокие скважины достигли лишь 9—10-километровой отметки, а горные выработки не опускаются ниже 4—5 километров. Средняя толщина земной коры равняется 35 километрам, и, следовательно, мы вскрыли бурением, да и то местами, только четверть ее. Нас выручают средства геофизики, прежде всего сейсмики, которые позволяют делать своего рода «рентгеновские снимки» глубин. Благодаря этому мы знаем, что верхний «этаж» земной коры составляют осадочные породы, средний — граниты, а нижний — базальты. Это на континентах. Под океанами кора много тоньше (7—10 километров против 30—35 на материках) и слоев в ней всего два — базальт, а на нем осадки. Здесь ближе к поверхности подходят темные и тяжелые, богатые железом породы глубинной оболочки земного шара — мантии.

Так обстоит дело с проникновением в дали земного пространства. А с проникновением в глубь времени, без которого невозможно выявление истории коры? «Машины времени» у нас нет, однако природа и тут предоставляет нам неплохие возможности. Во-первых, мы можем сравнивать давние геологические структуры с молодыми. Во-вторых, можно изучать обнажившиеся теперь породы, которые сформировались миллиарды лет назад. В-третьих, нам способны помочь данные космогонии. В-четвертых, мы наконец получили возможность сопоставить геологию Земли с геологией других небесных тел, прежде всего Луны.

Исследования советского астронома В. С. Сафронова существенно прояснили обстоятельства формирования Земли. Наша планета согласно современной теории образовалась путем аккумуляции рассеянного в виде разнородных частиц космического вещества. «Зона питания» рождающейся Земли простиралась примерно от орбиты Венеры до орбиты Марса. Постепенно мельчайшие частицы и метеориты объединялись в крупные тела-астероиды, которые падали на образующуюся Землю (и Луну).

Радиус некоторых падающих астероидов равнялся сотням километров! На теле молодой планеты в огне и грохоте возникали исполинские кратеры. Словно удары гигантского молота дробили и перемешивали породы поверхности, образуя на первый взгляд невообразимый хаос.

Однако в этом хаосе проступает некоторая закономерность. Нам трудно оценить температуру поверхности Земли и ее недр в тот период. Вряд ли она была высокой. Но там, куда падали астероиды, она повышалась скачком, породы плавились, бурлили и кипели. «Космические молоты» до такой степени рыхлили и перемешивали верхний слой Земли, что ее рельеф обрел лунный характер.

Глядя сегодня на Луну, мы до некоторой степени вглядываемся в прошлое Земли, в тот невообразимо далекий ее период, черты которого затем были стерты деятельностью воды, воздуха и живого вещества. На Луне, где процессы эрозии куда более слабы, этот космический рельеф отчасти законсервировался и сохранился до наших дней.