Журнал «Вокруг Света» №09 за 2009 год

Журнал Вокруг Света

Типичное жилье политкаторжан в лагере принудительных работ. СССР, середина 1920-х годов. Фото: ROGER VIOLLET/EAST NEWS

Лишение свободы сегодня: цифры и факты

Сегодня в России наказание отбывают чуть меньше миллиона заключенных, в том числе около 750 000 в исправительных учреждениях и 220 000 в СИЗО и тюрьмах. Это третье место в мире, на первом находятся США, где свободы лишены 2,1 миллиона человек, на втором с 1,3 миллиона — Китай. Впрочем, практически Срединное государство, пожалуй, опережает всех, поскольку указанная цифра охватывает только приговоренных судами, а ведь существуют еще исправительно-трудовые центры, куда около миллиона узников заключены на срок до четырех лет в административном порядке. Во всех остальных странах абсолютное число заключенных значительно меньше. В миллиардной Индии их, например, менее полумиллиона. Если в качестве параметра взять количество лишенных свободы на 100 000 граждан, тот тут опять-таки лидируют США, Россия, Казахстан и Беларусь, где этот показатель превышает 500.

В категорию стран, где таких несчастных от 300 до 500, попадают, в частности, ЮАР, Эстония, Азербайджан, Украина и Киргизия. От 150 до 300 заключенных на каждые 100 000 — в Венгрии, Чехии, Румынии, Таиланде, Польше, Армении, Сингапуре, Молдове и Литве. Тюремное и лагерное население Бразилии, Австралии, Мексики и Англии — 100—150 человек на указанную долю. От 50 до 100 сидят в Греции, Финляндии, Швеции, Никарагуа и Германии. Наконец, менее 50 — в Бангладеш, Словении и Японии. При этом заметим, что всякая статистика ИТЛ и прочих мест заключения отсутствует почти по всей Африке, арабскому миру, Ирану, Кубе, Мьянме, обеим Кореям. Наиболее жестоким режим содержания заключенных признается в США, где они живут только в тюрьмах. Правда, при этом получают вполне обильное питание, не испытывают недостатка в витаминах и калориях, а также каких-либо бытовых неудобств, но все это компенсируется жестким круглосуточным надзором и наказанием карцером за малейшую провинность. В России режим также считается чрезмерно суровым по европейским меркам. Сюда относятся как скудное питание и тяжелые бытовые условия, так и частые избиения и унижения заключенных охраной и сокамерниками. Во многом это объясняется традициями ГУЛАГа и явно недостаточным финансированием пенитенциарной системы.

Работа как средство убийства

Подобно тому как молодая Советская Республика копировала западный опыт, со временем у нее самой начали учиться бывшие учителя. Зоны принудительного труда стали активно создаваться другими тоталитарными режимами. Как и в СССР, здесь тоже все начиналось с задач «идеологически перековать» уголовников, инакомыслящих, а кончилось прагматическим расчетом. Вот только несколько хрестоматийных примеров. Сразу после прихода нацистов к власти в Германии стали возводиться впоследствии знаменитые концлагеря, тогда задуманные именно как исправительнотрудовые. Первоначально туда помещали только противников режима — коммунистов, социал-демократов, католических священников. Позднее к ним присоединились те, кто слушал иностранное радио, свидетели Иеговы и другие сектанты, а также гомосексуалисты. После 1936 года к этой компании добавились «асоциальные элементы»: бездомные и не желавшие работать.

А после Хрустальной ночи в ноябре 1938 года были разом арестованы 35 000 евреев. Правда, тогда большинство из них смогли освободиться из концлагерей, получив иммиграционные документы на выезд из рейха — об «окончательном решении» режим еще не думал. Идеологическая составляющая здесь, несомненно, присутствовала и до самой войны доминировала. И заключенных было сравнительно мало (в 1936 году — всего 26 000, а к моменту нападения на Польшу еще меньше — 25 000), роль их труда в экономике была ничтожна. Зато упор делался на перевоспитание в национал-социалистском духе, которое будто бы было благом для каждого инакомыслящего. Но с первыми залпами орудий, особенно когда в 1942 году стало ясно, что Германию ждет затяжная тотальная война, положение изменилось. Население «немецкого ГУЛАГа», подчиненного гиммлеровскому ведомству, буквально за несколько лет выросло во много раз. За колючей проволокой в итоге оказались миллионы военнопленных и жителей оккупированных стран. Их использовали для нужд военной и добывающей промышленности, сельского хозяйства, а также для восстановления всего, что стремительно разрушалось бомбежками союзников.

Ну а сразу после Второй мировой в истории ИТЛ наступила новая эпоха — с распространением социалистической системы на Восточную Европу , и особенно — на Восточную и Юго-Восточную Азию . Всего на пространстве от Чукотки до западных границ ГДР существовало во второй половине ХХ века около 2100 исправительно-трудовых, фильтрационных и иного рода лагерей. Только в Чехословакии по политическим мотивам за время коммунистического правления были осуждены 217 000 человек, а общее число заключенных перевалило за миллион. Была в Европе одна страна, где ситуация с ИТЛ складывалась особым и любопытным образом, а именно Югославия. Там система трудовых лагерей вновь подняла на щит полузабытую уже идею «идеологического воспитания» (Иосип Броз Тито очень рано ввел рабочее самоуправление и свободную торговлю, так что об экономическом использовании зэков-рабов даже речь не заходила). Самое страшное из таких узилищ появилось в 1949 году на Голом острове (Голиоток) площадью 5 км2 на западе Хорватии. Официально оно называлось лагерем трудовым, а соседнее, на островке Свети-Гргур, — просто женским. Здесь поселили значительное число противников Тито, главным образом промосковски настроенных коммунистов (конфликт между Москвой и Белградом разразился в 1948 году), а также 7390 русских белоэмигрантов, которые все как один неожиданно оказались шпионами. Что же касается интернированных из числа некоммунистов, то есть сербских четников и хорватских усташей, которых англичане в 1945—1946 годах решили выдать югославам, то большинство из них сразу же физически уничтожили. На их «идейное перерождение» надеяться не приходилось.

К 1956 году на острове успели «поработать» от 40 000 до 60 000 несчастных, причем от 5000 до 15 000 из них умерли вследствие тяжелых условий содержания. Сейчас здесь курорт. Туристы в неменьших количествах, чем когда-то лагерники, наслаждаются прелестями Адриатики, не подозревая, что шесть десятилетий назад тут была земля горя и слез, люди, лишенные надежд и будущего, ежедневно добывали мрамор в каменоломнях.

Тюремно-лагерный туризм

Сколько существуют принудительное заключение и принудительный труд, столько ими живо, иногда болезненно интересуются «по эту» сторону решетки. И вправду, курьезов здесь, как и во всех прочих «пограничных местах человеческой психики», хватает. Вот, скажем, стремительный переход России к рыночной экономике породил (впрочем, как и в некоторых других странах) своеобразный тюремно-лагерный туризм.

Появился этот вид экстремального развлечения как будто в Таиланде в 1990-х годах. Сейчас в Воркуте планируют построить настоящую реконструкцию ИТЛ и брать по 150—200 долларов в день с желающих помучиться в подлинных бараках за колючей проволокой, с вышками, охранниками-вохровцами и овчарками (правда, все же без настоящих побоев и издевательств), с трехразовой баландой в тюремной столовой. В Ярославской тюрьме уже сейчас за 90 000 рублей любой гражданин может провести неделю на всех правах и условиях зэка. А уж за 550 долларов можно провести незабываемые сутки в каземате-одиночке Шлиссельбургской крепости. Этот тюремный туризм в России ориентирован, как говорят, на иностранцев. У многих наших соотечественников, пожалуй, есть реальные шансы оказаться в лагерях и СИЗО бесплатно. Но учитывая количество действующих и особенно бывших лагерей в России, у экзотической отрасли здесь большое будущее. Правда, администрация Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) не слишком тепло относится к этим начинаниям. Так, в 2006 году были прекращены экстремальные посещения Владимирского централа, при которых туристов «наряжали» в полосатые робы и наручники, а сотрудник турфирмы, переодетый в камуфляж, нарочито грубо обращался с «заключенными», которым предстояло провести день на нарах.

Жестокость Востока

До сих пор целая цивилизация, полная ИТЛ, оставалась за пределами нашего обзора — великая Восточная Азия, где живет б'oльшая часть человечества. Конечно, в силу информационной закрытости и все еще сильной цензуры об истинном положении в тамошних лагерях известно не слишком много достоверного. Главными и чуть ли не единственными поставщиками сведений служат бывшие узники, которым удалось перебраться в Японию , Южную Корею или на Запад. Но вот что можно сказать с уверенностью: во всей этой огромной области мира принудительный труд накладывается на традиции «азиатского способа производства» (слова Карла Маркса) — массового подневольного труда в восточных деспотиях. Формально, юридически, дело обстоит так.

В Китае лишение свободы в трудовых лагерях узаконено в 1957 году как административная, а не уголовная мера наказания. Здесь за правонарушения вроде мелких краж или проституции можно без решения суда отправлять людей в «центры перевоспитания» на срок до четырех лет. На сегодняшний день в КНР, по некоторым оценкам, действует до тысячи таких центров, где заключенные работают по 12 часов в день без оплаты, причем производимая продукция, например дамские сумочки или свитера, в соответствии с общим вектором национальной экономики часто отправляется на экспорт. Но что особенно примечательно: Китай — уникальное место на свете, где заключенные без малейших материальных стимулов (разве что за еду) работают вполне производительно. Вероятно, делает свое дело конфуцианская трудовая этика, в которой любые добросовестные усилия непременно принесут пользу если не самому трудящемуся, то его потомкам. Впрочем, нет никаких оснований считать, что сегодня принудительный труд имеет для мощной экономики КНР существенное значение.

Заключенные в китайском центре трудового перевоспитания участвуют в Празднике середины осени. КНР, Ханьчжоу, 24 сентября 2007 года. Фото: REUTERS

Об идеологической составляющей местные власти тоже никогда не забывали. Менялись только «перевоспитуемые»: в 1950-е годы — пленные солдаты разбитой армии Чан Кайши и проститутки, при «культурной революции» — заподозренные в оппозиции к Мао партийцы и интеллигенция, а после завершения этой печально известной «революции» — сами ее творцы, хунвейбины. Ныне же, допустив в стране значительные либеральные поблажки, КПК с прежней энергией преследует людей разве что по религиозно-философскому признаку. Например, запрещенная в 1999 году буддистская секта «Фалуньгун» заявляет, что в заключении находятся 830 000 ее членов. Их будто бы не только заставляют вкалывать от зари до заката, но всячески пытают и унижают: ставят на угли, лишают сна, выгоняют на мороз в легкой одежде, подвешивают к потолку за наручники, бросают в камеры-одиночки, где сводят с ума особыми шумовыми эффектами, принуждают подписывать заявления об отказе от своих взглядов… Но и этого мало — основатель и лидер секты Ли Хунчжи утверждает, что у его адептов в китайских лагерях изымают органы для трансплантации. Правда, никаких независимых подтверждений этому обвинению нет.

Не отставал, конечно, и Вьетнам . В южной части этой страны после изгнания американцев и занятия коммунистами Сайгона (Хошимина) в 1975 году множество людей, состоявших в связи с рухнувшим режимом, подверглись притеснениям. Их собственность была объявлена «полученной путем капиталистической эксплуатации» и конфискована, а сами они арестованы и помещены все в те же лагеря трудового перевоспитания. Попали туда не только предприниматели, землевладельцы и бывшие офицеры, но и студенты, интеллектуалы, лица духовного звания — в основном буддийские монахи, но и католические священники тоже. Большая часть этого «контингента», впрочем, освободилась сравнительно скоро — уже в 1979-м.

Позднее власти официально признали, что после победы Вьетконга в лагерях оказались 200 000 человек, но иностранные источники считают, что в четыре раза больше.

Теперь эти репрессии на Юго-Востоке Азии в основном в прошлом. Их жертв спасла общая либерализация вьетнамской экономики — нужда в рабочих-невольниках отпала с возвращением элементов свободного рынка. Сегодня на всем крупнейшем континенте мира остался только один маленький «заповедник», где их нет и в зародыше. А потому сохраняется и насущная система лагерей — в классическом, первозданном виде. В XXI веке в Северной Корее существует разветвленная система так называемых заводов-тюрем, где работают только заключенные. Низшая ее ступень — это трудовые исправительные центры, где содержится от 100 до 200 человек «антиобщественных личностей», или тунеядцев. Такие центры есть почти в каждом городе. Заключение там длится от трех месяцев до года — естественно, без всяких приговоров. Вторая ступень — собственно лагеря принудительных работ. Их в КНДР 12 — от 500 до 2500 человек в каждом. Большинство узников — осужденные за уголовные преступления. Политических здесь мало, да и то в основном это просто люди, которые пытались уйти за границу.