Журнал «Вокруг Света» №1 за 2003 год
Шрифт:
Миф четвертый. «На генном уровне, на хромосомном уровне, идет процесс негативного изменения…». В Средней Азии сегодня имеется единственное место, где подбор специалистов и оснащение позволяют проводить молекулярно-генетические исследования на современном уровне, – это Институт молекулярной биологии и биохимии в Алма-Ате, руководимый Нагимой Айтхожиной. Там таких исследований не проводили. Тогда где? Разобраться в противоречивых материалах многочисленных публикаций по Аралу и отделить вымысел от фактов непросто. Если профессор из Узбекистана в интервью называет снижение среднего роста населения Приаралья «процессом деградации морфофизиологической структуры популяции», то, скорее всего, это означает, что ничей рост профессор не измерял, но не хочет, чтобы вы об этом догадались.
Климат в Приаралье, несомненно, суров, безработица и нищета – удручающие. Но в Казахстане есть множество городов и поселков, чьи жители виноваты лишь в том, что моря у них и раньше не было. Они задыхаются
И еще. Курт Кристенсен создал сотни рабочих мест, Байконур – многие тысячи. А вот если Россия перенесет запуски, тогда действительно может наступить катастрофа, и гуманитарная, и как следствие – экологическая. Кстати, в программе официального визита российского премьера Михаила Касьянова во Францию, состоявшегося в ноябре 2002 года, в числе прочего обсуждался и вопрос о запусках ракет-носителей «Союз» с космодрома Куру во Французской Гвиане. Доставка ракет морем в Южную Америку, действительно, обойдется дороже, чем железной дорогой в Байконур. Но эти потери многократно перекрываются увеличением полезной загрузки ракеты при пусках с Куру. Для придания нужного ускорения космическому кораблю используются как энергия сжигания ракетного топлива, так и энергия собственного вращения Земли, которая при равной радиальной скорости тем больше, чем больше радиус вращения. А вот радиус Земли на широте Байконура (45° с.ш.) намного меньше, чем на широте Куру (5° с.ш.).
Во-вторых, Большой Арал – труп, для его наполнения потребовалось бы 20 км3 воды, которую взять негде. В море сегодня еще живет камбала, которая уже малосъедобна, и икра ее безнадежно гибнет в соленой воде озера. Скоро ее сменит жаброног Artemia salina. Проекты переброски в Арал вод Каспия или Оби (интересно, а Россию спросили?) – идея безумная. Узбекистан и Туркмения, по границе между которыми протекает Амударья, соревнуются, кто выше по течению отведет воды реки на свою территорию. Таджикистан молчит. Киргизия требует платы за находящиеся на ее территории гидротехнические сооружения. Узбекистан и Туркмения отвечают: вода – дар божий, денег не дадим. Послеталибский Афганистан под патронатом ООН собирается оросить водами Амударьи 400 000 га своих земель, видимо, на радость возделывателям опиумного мака.
Солончак Большого Арала быстро зарастет пустынными растениями и станет сухой степью, слившейся с бескрайними степями Приаралья. Населению Каракалпакии следует объяснить, что с морем покончено и перед ними выбор: переселиться или жить в степи. Чем раньше руководство Узбекистана перестанет стыдливо скрывать от своих граждан правду, тем лучше. Впрочем, надежды на это мало.
В-третьих, Сырдарья в нижнем течении протекает исключительно по территории Казахстана. Если руководство республики сможет обеспечить объем стока как минимум в 2,5 км3/год, то Малый Арал, наполнившись и получив сток в солончак Большого Арала, постепенно опреснится. Виды рыб, которые еще не вымерли, вновь смогут нагуливать жир в озере. Появятся возможности для развития туризма и отдыха. Воспользуются ли этими возможностями жители Аральска, зависит только от них самих.
Никита Вихрев | Фото автора
Петербургу-300: Петербург до Петербурга
…Ладью вдруг перестало бросать на крутой, почти морской волне Ладоги, ход корабля стал ровнее и спокойнее. Почувствовав это, архиепископ Афанасий Холмогорский оделся, взял посох и вышел из своего чулана (так в России XVII века называли каюту) на палубу. Ладья покинула ладожский простор и уже вошла в устье Невы, быстрое невское течение подхватило судно и понесло его вдоль высокой и длинной стены островной крепости. Над крепостной башней отчетливо виднелся синий треххвостый флаг с желтым крестом – это был шведский Нотебург, а по-русски Орешек, расположенный на овальном острове в том самом месте, где Нева начинает свой стремительный бег из Ладоги к морю…
С волнением смотрел Афанасий на эти грозные стены. Здесь, в устье Невы, возле Орешка-Нотебурга он впервые пересек невидимую черту, отделявшую Россию от шведской Ингрии – бывшей российской Ижорской земли.
На дворе стояло лето 1700 года, со времен Столбовского мира 1617-го прошло больше 80 лет, но горечь давней «потерьки», унизившей Россию при заключении мира со Швецией, не забывалась. Афанасий сам помнил, как в 1656-м, еще при отце Петра I, царе Алексее Михайловиче, русская армия, несмотря на все усилия, овладеть Нотебургом так и не сумела и отступила к Новгороду с позором.
Как книгочей, человек образованный и знающий историю, Афанасий готовился к нынешней своей командировке по церковным делам из Холмогор, с берегов Белого моря, в Стокгольм. Он дал себе слово описывать весь путь «из державы Царского величества из поморских стран… до Шведских городков со свидетельством сведущих людей и теми пути многократно купечески шествовавших». И слово свое сдержал…
Невские берега не были чужими для русских уже тысячу лет. Славянские племена (словени и кривичи) поселились здесь еще в бесписьменную эпоху и жили бок о бок – порой весьма недружно – с местными угро-финскими племенами (чудь, меря, весь). Важно другое –
Преосвященный Афанасий долго смотрел за корму, на удаляющийся Нотебург. Потом спустился вниз, развернул тетрадь и написал (переведем запись на современный русский язык): «В начале той великой реки Невы, на острове стоит град Орешек. Строение московских великих государей, ныне же владеют шведы, весь каменный, невелик, но очень крепок: стены имеет высокие – на десять саженей. В нем живет комендант с солдатами, в полной готовности к нападению. В последние годы (лет уже десять) шведы в крепости строят весьма изрядную, большую и высокую каменную башню. Русских путешествующих купцов никогда никого внутрь крепости не пускают, а если причалят к берегу, то, проверив проезжий лист, тотчас приказывают плыть куда кому нужно…».
Да, нелюбезны были шведы с соседями, что и неудивительно: крепость – объект секретный, намерения же русских были всем известны – вернуть «отчины и дедины». Русско-шведское «нелюбье» началось в начале XIII века, когда окончательно забылись соединявшие предков русских князей родственные да и иные связи со Скандинавией, а там у шведов и датчан появилось желание укрепиться в стратегически важном месте – в устье Невы, у Ладоги. Не последнюю роль играло и стремление принести сюда крест – ведь это было время крестовых походов на земли язычников-финнов и неподвластных Римскому папе русских. Опорной точкой шведского движения на восток стал основанный в 1293 году Выборг. Великий же Новгород, на чьи земли и претендовали шведы, строил и укреплял поблизости от шведского рубежа свою крепостную систему обороны: Ладогу с ее Георгиевским собором, а также основанные в разное время крепости: Корелу (XII век), Копорье (1240 год), Орешек (1323 год) и Ям (1384 год). В этой борьбе достаточно долго сохранялось некое равновесие, пока шведы в начале XVII века, воспользовавшись ослаблением России, попавшей в трясину братоубийственной Смуты, не сумели подчинить себе всю Ижорскую землю. И потом, сколько бы русские дипломаты ни вели переговоров со шведскими представителями о компенсации «государевой потерьки», все было бесполезно – шведы смеялись им в лицо. А как-то раз ночью снялись и просто ушли с места переговоров на пограничной речке: «О чем говорить с упрямыми послами из слабосильной страны! Чем они нам страшны? Да ничем!».
Прислушиваясь к плеску невской воды за бортом, Афанасий писал: «Великая река Нева свое хождение имеет быстротечно. От града Орешка тою рекою вниз судового пути 40 верст до града Канца». Только и успел святитель это занести на бумагу, да немного отдохнуть, как служка вежливо постучал в дверь: «Пора, отче, уже виден Канец…» Поднявшись на палубу, Афанасий увидел, что вдоль Невы, сколько хватало глаз, по левую и правую руку – густые, высокие леса.
И хотя сегодня от этих лесов ничего не осталось, не следует думать, что город Петербург основан на сплошных болотах с чахлыми, убогими кустами. Болот, особенно вдоль мелких рек и ручьев, конечно, хватало, но это были настоящие таежные топи с густым, толстым – по колено – пышнозеленым ковром из мхов. Ботаники относят места, на которых обосновался Петербург, к южной подзоне таежной зоны, протянувшейся от Балтики до берегов Тихого океана, с характерными для нее многолетними могучими елями и соснами, с таежным буреломом, болотами и присущей им фауной. А потому можно предположить, что самые первые здания и укрепления Петербурга возводились из леса, который в изобилии рос по берегам Невы. В «Журнале, или Поденной записке» Петра I есть запись о том, как 7 мая 1703 года были взяты на абордаж два шведских судна «Астрильд» и «Гедан», стоявшие на Невском взморье. Лодки с преображенцами прошли светлой ночью незаметно для шведов вдоль правого берега Невы, в тени густого леса, подступавшего к самой кромке воды («… поплыли тихою греблею возле Васильевского острова под стеною онаго леса»). И в других местах вдоль Невы еще долго стояли густые леса.