Журнал "Вокруг Света" №10 за 1997 год

Журнал Вокруг Света

Мои друзья сочли, что пребывание в течение целого вечера в каком-то одном погребке — Кneiре по-немецки — может оказаться слишком большой нагрузкой для нас. Лучше совершить легкий тур по нескольким заведениям, а то можно и до утра не вырваться из цепи поющих и раскачивающихся людей, подобно Лаокоону с сыновьями из объятий змей.

Первое заведение, в которое мы заглянули в Старом городе, называлось «У бабушки», потом была остановка в «Восточном экспрессе» у Дома, далее — везде, если придерживаться заданной этим заведением железнодорожной тематики, хотя «везде» в миллионном городе в такую ночь не прошел бы никто. Поскольку цель у нас была, можно сказать, исследовательская, напитками мы не злоупотребляли, однако настал все же момент, когда я явственно поняла: пора, пора домой. Но уснуть не удалось: переполняли впечатления. В голове звучали обрывки фраз на кельнском диалекте. Он звучит мягче немецкого как такового, ну, например, твердое, энергичное Koln произносится как Кolle, мужское местоимение еr (он) — как

еt, Наus (дом) — как Нuus. Сначала кажется, что это немного по-голландски, и все же это не вариант голландского, в мелодичности произношения отдельных слов есть намек на итальянский, и все это приправлено неповторимым уличным сленгом, всяческими чисто кельнскими оборотами, которые есть не что иное, как дружеские подначки. Любимая присказка кельнцев — «Ну и что?». Со мной охотно делились житейскими историями, планами, давали советы, однажды даже предложили поступить в танцующую вокруг майского дерева свиту майского короля, на что я не решилась, но более всего просвещали в том, что такое в понимании кельша (так именуют себя кельнцы) искусство жить. Итак, как я запомнила, истинный кельш: «таков, каков он есть», делает «только то, что ему нравится», и у него «все всегда отлично». И опять же «кто этому не верит, пусть сидит дома!» (как я поняла, это выражение в Кельне может служить универсальным средством завершения любого спора в твою пользу). Рассуждая, кельш любит выражаться в сослагательном наклонении, к примеру: «Если бы я там был, то сказал бы пару слов покрепче», «Если бы наши политики соображали, как кельнцы, у Германии не было бы проблем», но никаких тебе «Если ты меня уважаешь...», кельш, прежде чем претендовать на уважение к себе, покажет, что готов считаться с любым твоим желанием или даже причудой. В нашем конкретном случае, хотя вокруг пиво лилось рекой, пить столько же нас никто не вынуждал, ведь в Кельне каждый, а не только уроженец здешних мест, делает только то, что ему хочется, и это правило, похоже, свято. Но более всего меня поразил один весьма лукавый императив: «Можно все, а раз можно все, то не все обязательно». О, если бы... Только не думайте, что Кельн своего рода заповедник безрассудства в дисциплинированной, законопослушной, насквозь регламентированной Германии. Просто такие они, кельнцы, когда расслабляются. Пройдет эта ночь, закончится праздник, сон наяву, и разудалый кельш превратится во вполне законопослушного бюргера. Но не целиком. Останется в нем, пусть небольшой, но зато концентрированный запас радости и мудрости иной жизни - вольной и не ограниченной какими-либо рамками. Должно быть, в прочие, будничные дни это как-то помогает, греет.

Чтобы понять кельшей, нужно отыскать ключ. Ключ заключается в слове «клюнгель». Заглянув в словарь, вы увидите, что слово Кlungel переводится не просто, а с примечанием — «презр. кличка». Тут очень уместно вспомнить слова великого Гете: «суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет». Может, в остальной Германии это и «презр.», но только не в Кельне. Потому что в этом славном городе так называется всякая хорошая компания, товарищество, сообщество, объединение, если хотите, тусовка, но, в общем, твой мир, твоя как бы вторая семья, причем очень большая и с очень доверительными отношениями. В остальной Германии также говорят: «Всюду есть немного Кельна», когда имеют в виду кумовство дурного толка, протекционизм, семейственность. А вот один из послевоенных канцлеров ФРГ, Конрад Аденауэр, кельнец по происхождению, когда его спросили, каков главный закон в клюнгеле, ответил так: «Мы вас знаем, и мы вам помогаем». И вот что еще интересно: клюнгели между собой не враждуют. А это уже идет, наверное, от другой традиции: Кельн — город самого большого в Германии, можно сказать, главного карнавала, который проходит в первую неделю Великого поста перед Пасхой, во время которого группы людей, объединенных костюмами, сюжетами изображаемых ими сценок, именуются тоже клюнгелями.И потому понятие это несет в себе здесь некое карнавальное ерничество и зубоскальство.

Очень естественное в этом городе.

Людмила Костикова, наш спец. корр.

Всемирное наследие: Сан-суси значит без забот

Материалы рубрики готовятся совместно с Центром Всемирного наследия в Париже, постоянным представительством РФ при ЮНЕСКО и Комиссией Российской федерации по делам ЮНЕСКО МИД РФ

Всего в получасе езды от душного и суетливого Потсдама существует другой, особый мир — Сан-Суси.

Более двухсот лет назад Фридрих II, уставший от многочисленных войн, приказал построить летнюю резиденцию, где он мог бы проводить время в тишине. «Сан-Суси», означающее «без забот», наиболее точно отражало желание короля, потому дворец и получил это название.

Древние липы, дубы, красные каштаны окружают дворец, который впоследствии историки назвали «шедевром потсдамского рококо».

Только счастливые или очень влюбленные люди могли создать такое. Изящные вакханки встречают вас у

самого дворца. На большом куполе будто замерли в танце скульптуры, воплотившие четыре стихии — Огонь, Воду, Землю и Воздух.

На самом верху парят Венера и Меркурий, и кажется, они все разом оживут, закружат вас, а потом поведут в ажурные зеленые беседки, чтобы вы смогли спокойно размышлять и вспоминать...

Полтора столетия назад в одной из таких беседок сидел великий Вольтер, когда останавливался погостить во дворце. Возможно, здесь созревал замысел его философских повестей «Кандид» и «Простодушный».

По тихим аллеям Сан-Суси можно ходить часами, ведь они продумывались лучшими мастерами паркового дела. Все по-немецки аккуратно, ни один листик не растет наперекор собратьям.

Будто ниоткуда возникает Китайский чайный домик — миниатюрный, как фарфоровая статуэтка.

...Далекий Восток, так восхитивший Европу столетия назад, предстает разнообразием образов. Белая крыша в виде шатра, а над куполом под зонтиком сидит улыбающийся китайский мандарин.

Так и хочется его поприветствовать. Позолоченные скульптурные группы поведают о быте и традициях далекого китайского народа.

И снова в путь по Сан-Суси. Даже не верится, что в конце XVII века здесь была унылая песчаная равнина.

Редкие деревья привозили сюда из разных диковинных стран. Все вместе они здесь прекрасно уживаются.

Парк так хитроумно спланирован, что на площади в 200 гектаров все дворцы и здания сразу не видно. Их словно кто-то умело преподносит вам в самый неожиданный момент, и удивление длится бесконечно.

Пройдя по дубовой аллее в глубину Сан-Суси, вновь останавливаешься в недоумении: в какой я стране? Неужели это Версаль? Или Петергоф?

Вовремя вспоминаешь: Фридрих II был не менее тщеславным, чем король Франции Людовик XIV или Петр Великий.

После семилетней войны Фридрих II построил Новый дворец. Колоссальное строение сразу не охватить взглядом. Откуда-то доносится хорошо поставленный, зычный голос экскурсовода: «Новый дворец имеет длину 213 метров, 322 окна, 230 пилонов, 428 скульптур. К парку дворец обращен большими окнами зала, отделанного редким по красоте окаменелым деревом и полудрагоценными камнями».

Слушаешь эти трехзначные числа, видишь на куполе три грации, держащие корону, и понимаешь: «Здесь хочется жить без забот, ведь это Сан-Суси».

В Новом дворце проводились пышные приемы, после которых гостей обычно вели отдыхать в просторные помещения Оранжереи, которая расположилась неподалеку от искусственного озера. Нередко сюда приезжал русский царь Николай I с царицей — сестрой Фридриха II.

Наверняка, по утрам они ходили в римские купальни, сделанные по образцам флорентийских мастеров. А вечерами собирались в южном крыле Нового дворца, где и по сей день находится театр, построенный по подобию античного. Кажется, стоит только сесть в одно из этих кресел, и зазвучит музыка Феликса Мендельсона Бартольди, написанная для пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь». Более двух столетий назад здесь состоялась ее премьера.

Проходят годы, складываясь в столетия. Сан-Суси не утратил такой необходимой во все времена связи природы и искусства. Он — достояние культуры всего человечества. И потому проблемы, возникающие с охраной этого парка-дворца, заботят не только правительство Германии. Сегодня бывает нелегко увязать старые традиции с требованиями современного планирования бурно развивающегося города.

Как сделать так, чтобы не пострадал уникальный комплекс, если застройка Потсдама вплотную подойдет к его границам? Специалисты из разных стран мира пытаются решить эту задачу.

Елена Чекулаева

Via est vita: Путь мизунгов

В 8-м номере за год мы публиковали очерк «Муть мизунгов» об экспедиции, совершенной под Русского географического общества в Африку. Владислав Кеткович, один из участников экспедиции, рассказывал о путешествии в Кению. На страницах этого номера другой участник экспедиции — Анатолий Хижняк — продолжает Речь пойдет о Заире.

К пигмеям

Закончив кенийскую часть экспедиции, мы — Владислав Кеткович и я — отправились в Заир (В то время, когда мы путешествовали по этой стране, она называлась Заир. Мы будем придерживаться этого названия.), к пигмеям. Добраться до них оказалось сложнее, чем до племени эльмоло в Кении. По мере продвижения в глубь африканского континента известия, получаемые нами о джунглях Заира, становились все мрачнее и мрачнее. Жители Кении пугали гиблым климатом, хищными животными и многочисленными болезнями, свирепствующими в местах, куда мы направлялись. В Уганде говорили, что все это полбеды, а основная опасность исходит от заирских полицейских, промышляющих разбоем на больших дорогах. Ближе к границе нас «порадовали» рассказами о бандитах из числа бурундийских и руандийских беженцев, которые также не прочь поживиться за счет неосторожных путников.