Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год
Шрифт:
Искать Роке долго не пришлось. Направившись к шалашам, где братья укрывались от непогоды во время охоты, уже во втором дон Рохас увидел сына, сидевшего на камне. Пурпурная полоса разделила небо и землю. Гасли звезды, светало.
— Где девушка, Роке?
Сын, не вставая, кивнул головой в сторону шалаша.
На пончо, брошенном на охапку сухой травы, по-детски свернувшись калачиком, спала Анна-Мария. Дон Рохас осторожно разбудил ее. Девушка вскрикнула, увидев над собой незнакомое лицо старого гаучо.
— Не бойся, девочка. Я отвезу тебя домой.
Там отец, мать. Как же она... А Роке? Как теперь без Роке?
— Не поеду я домой! — Анна-Мария отшатнулась, забившись в угол шалаша. — Не поеду! Роке!
— Слушай, девочка...
— Нет! Нет! Роке! Где Роке, что вы с ним сделали? Роке! Роке!!
Дон Рохас вышел и сказал сыну:
— Иди успокой ее.
Притихшую девушку дон Рохас посадил на коня впереди себя, и по сверкающей утренней росой траве они поехали к поселку. Роке ехал чуть позади отца. Он старался не смотреть на золотистые волосы Анны-Марии. На сердце было тяжело, а в душе пусто. Он ехал, не чувствуя ни удовлетворения, ни раскаяния, навстречу своей судьбе.
Когда перед глазами показался поселок, дон Рохас, не поворачивая головы, сказал сыну:
— Ты подожди здесь. Я отвезу девушку домой.
Роке остановился, посмотрел вслед отцу, из-за спины которого виднелись золотистые волосы и голубой лоскуток платья Анны-Марии. Выстрелов Роке не услышал. Он упал с коня, убитый в спину, на еще не успевшую согреться землю. В его глазах не было даже удивления. В их черной, теперь уже мертвой, пустоте двумя светлыми точками отражалось утреннее солнце.
...Прищурив глаза от дыма сигареты, комиссар, склонившись над столом, заполнял бланк донесения.
«В полицейское управление.
По делу...»
Затянувшись в последний раз, он привычным жестом выбросил окурок в раскрытое окно и вывел твердым почерком:
«Попытка к бунту».
В. Ляховчук
Сифаки и люди
Не ищи иголку, Вазаха!
Больше всего мне повезло на Мадагаскаре, когда я встретил Андри, молодого агронома, учившегося у нас и в ГДР. Андри как раз собирался в инспекционную поездку по мальгашским деревням и предложил мне поехать с ним. Так я попал в Андрофари — лесное селение из восемнадцати хижин, в которых живет семьдесят семь человек.
Находимся мы здесь уже четвертый день. Раз в неделю, по пятницам, мимо Андрофари проходит грузовик, и мы сможем на нем уехать.
Меня эта задержка, давшая возможность заглянуть в будни лесной деревеньки, обрадовала. Когда же, в хижину, где нас поселили, начал наведываться старый Р., привлеченный звуками маленького транзистора, жизнь в Андрофари стала просто интересной. (Я называю обитателей деревни только первой буквой их имен по
— Чтобы мешать мне спать.
— Совсем даже нет, вазаха. Петух умный и раньше жил не на земле, а на небе вместе с красавицей цесаркой. Однажды они вместе пили пальмовое вино — туаку. Когда же вся выпивка кончилась, цесарка послала петуха принести еще. «Нет, цесарка, ты моложе, тебе и идти», — ответил петух. Спорили они, спорили и попросили рассудить их Солнце. «Спуститесь на Землю, — сказало им Солнце. — Тот, кто первым увидит, как я взойду из-за океана, тот, значит, умнее и старше». Цесарка, чтобы выйти победительницей из спора, пошла пробираться через лес поближе к морю. А петух проспал всю ночь, а перед самым восходом залез на дерево, увидел восходящее солнце и закукарекал. С тех пор он и кукарекает каждый день, напоминая всем, что он старше и умнее.
А раздосадованная цесарка так расстроилась, что спряталась в поле. Так она стала дикой, хотя раньше жила с петухом и даже пила туаку. А ты, вазаха, пьешь по утрам туаку? — неожиданно спрашивает Р.
— Нет, ранхаги (1 Ранхаги (мальгаш.) господин. — Примеч. авт.), по утрам я пью сок.
— Это хорошо, вазаха, — глубокомысленно говорит старик и, резво спрыгнув с окна, удаляется.
Я закрываю глаза, потягиваюсь на свежей, еще пахнущей листвой циновке и вновь бросаю взгляд на мир.
На окне вместо Р. уже сидит большой белый лемур и своими огромными немигающими глазами, занимающими две трети его кроткой морды, смотрит вперед — то ли на меня, то ли на транзистор.
Произойди эта встреча в лесу, без свидетелей, я бы не испугался, поскольку нет в мире создания более кроткого и безобидного, чем лемур. Но отношение мальгашей к лемурам очень своеобразно, их то чтят, то боятся, и поэтому, как будет принято явление лемура ко мне, я не знаю. Если он плохой, то меня обязательно обвинят в приваживании злого лемура с помощью транзистора и, чего доброго, выгонят из деревни.
Поэтому я ретируюсь от греха подальше. Сажусь на гнилое бревно, валяющееся у хижины, и с независимым видом смотрю в сторону приближающегося Р. Старик тащит мне большую бутылку с соком.
— «Кажу». Сок кажу с утра придает силы на весь день, — говорит он и протягивает мне бутылку. Но в этот момент старик замечает лемура и, расплывшись в улыбке, направляется к нему. — Здравствуй, сифака (1 Сифака — мальгашское название лемуров из рода хохлаток индри, или пропитеков, ведущих дневной образ жизни. — Примеч. авт.), — кланяется старик лемуру. — Здравствуй, хороший наш сифака, спасибо, что посетил нашу деревню с самого утра. Угостись соком, тебе весь день будет хорошо.