Журнал «Вокруг Света» №11 за 1980 год
Шрифт:
— Все разойдутся, велика Расея-матушка. Понятное дело, родителев забудут. Чего помнить? Что я им оставлю? Вона виноградники, — кивнул он, — я на них сколько поту пролил — да не мои они, детям не передашь! Дом вона — хороший дом, но как у всех, одинакий и тоже не мой — государство подало. Сыну — квартиру, дочери — хату; все — государство. За что же родителя почитать? Заместо него — государство, оно дает, его и славь. А нас с матерью, как башмаки худые, забросить можно...
— Так ведь и выучило их государство.
—
— Так вы что ж, недовольны?
— Почему? Дом хоть и одинакий, а справный. И работа подходящая. Капиталу, конечно, не наживешь. Оттого и семейным уставом не ох как довольны.
— Не знали вы, что ли, насчет капитала в наших краях?
— Почему? Я поболе других знал. У меня, можа, единого, приемник в Туретчине был. Слыхивал.
— Так зачем же пошли со всеми? Выцветшие стариковские глаза уставились на меня с недоумением: — Мы ж пошли до сваво языка!
...Так и заснул я в первый вечер под звуки незнакомой песни. Утром проснулся — ни слов, ни мелодии не помню. Справлялся у певунов — не знают, о чем говорю.
— Там еще про Долгорукого.
— Эва! Про него, кровопийцу, бывалщин тыщи.
— И про круг казацкий...
— А их и подавно тьма!
Так и не услышал. Обидно было. А вдруг да новая, незаписанная?
У некрасовцев ведь таких много.
С Кумы я поехал на Дон, на Хопер, в исконно казацкие места. И тут, тоже ввечеру, тоже на исходе жаркого дня, встретился вдруг с песней, с той самой! Пели старые казаки. И пели отлично.
Как выходил же а он, князь-бояр,
Выходил же а он на высок крылец
Выносил же а он царску грамоту:
Вы послушайте, донския козачки,
Вы послушайте царску грамоту
Как стариков — казнить, вешать,
Молодых козачков все в солдаты брать.
По кругу-то ходит все Игнат-сударь,
Все Игнат-сударь, как сокол, летает,
Да на вострую шашку упирается,
Да горючей слезой заливается! —
Ты прости-ка, прости, весь и род-племин.
Да подходит он, Игнат-сударь, к князю-бояру,
Ой, да срубил ему бойку-голову,
— Откуда у вас эта песня?
— От дедов, милый.
— Только ведь неправда здесь! Бойку-голову князю-бояру Долгорукому Булавин срубил!
Напрасное дело — спорить с легендой.
— Деды лучше знали, милок! И не мог Кондрат такого сделать: силы-моченьки не хватило б, слаб он был.
— Да Кондрат к тому времени в Черкасске застрелимшись.
— Это все Игнат! Некрасов ему была фамилия. Он не только головы боярам рубил, он отседа ненавистцев тех бояр тыщи увел.
Я слушал разошедшихся стариков, а сам думал: о, история! Как посмеялась ты над фальсификаторами! Оболгали имя Булавина? Но дела-то его помнят. А вместо его имени вставили «деды»
— Потому за малых людей тот Игнат стоял!" — все еще доказывал мне маленький худенький старичок в казацкой фуражке.
И. Люшин, А. Маслов (фото), наши специальные корреспонденты
Последний козырь. Реймонд Хоухи, Роджер Бинэм
Водитель «Скорой помощи», которая примчала Мэри от жилого блока до госпиталя, покрыв полумильное расстояние за считанные секунды, выключил красный маячок на крыше машины и затормозил у приемного покоя. Санитары, распахнув задние дверцы, оттолкнув Макэлроя, вынули носилки, поставили их на подставку на колесах и быстро покатили внутрь по ярко освещенному коридору. За носилками торопливо шел молодой врач, который, как вспомнил Макэлрой, месяц назад лечил ему растянутое сухожилие. Где-то в глубине здания раздался голос, усиленный динамиком. «Приемный покой срочно вызывает доктора Уоррена Орби».
— Что произошло? — спросил молодой врач, когда Макэлрой догнал его
Макэлрой молча передал ему пустую коробочку из-под нембутала.
Когда старший врач Орби вошел в палату, на экране дисплея уже появились данные о кровяном давлении Мэри и прыгала кривая электрокардиограммы
Доктор Уоррен Орби, откомандированный вместе с некоторыми коллегами в Детерик из госпиталя Агентства национальной безопасности в Форт-Миде, был крепко сбитым человеком лет пятидесяти
— Вы разве не собираетесь делать промывание желудка?
— Нембутал очень быстро всасывается, — покачал головой Орби, — и в желудке его почти не осталось. Промывание ничего не даст
— Есть какие-нибудь шансы? — спросил Пол.
— Трудно сказать. Прошло слишком много времени, но у нее сильный организм — Врач вдруг замолчал, изучая результаты анализа крови, появившиеся на дисплее — О господи! — Впервые за все время он заволновался — Сестра! Быстро! Замените вливание на пятидесятипроцентную декстрозу!
— Что случилось? — испугался Макэлрой.
— В крови нет глюкозы! Она имела доступ к инсулину?
— Конечно, у нас это обычный препарат.
Орби стремительно бросился к столу, на котором лежала Мэри, и откинул одеяло. Взяв с тележки увеличительное стекло, он внимательно осмотрел ноги, потом бедра и живот и перешел к рукам. Чуть ниже локтевого сгиба он нашел то, что искал, — след иглы шприца.
— Электроэнцефалограф ничего не дает, — раздался голос анестезиолога.
— Ничего? Даже при максимальном усилении?