Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год
Шрифт:
Рассказчиком был здоровенный краснолицый голландец по имени Клаус, а его повествование о зверствах слушали два торговца французской Вест-Индской компании. Блад без приглашения примкнул к их обществу, и вторжение это было принято не просто с терпимостью, обычной в подобных местах, но даже приветливо благодаря элегантности его одежды и благородным властным манерам.
— Приветствую вас, месье.
Если французский язык Блада не был столь беглым, как испанский, то довольно гладким. Он придвинул стул, без всяких церемоний сел и постучал костяшками пальцев по грязному сосновому столу, подзывая владельца таверны. Потом обратился
— И когда, вы сказали, это происходило?
— Десять дней назад,— ответил голландец.
— Не может быть,— Блад потряс головой в пудреном парике.— Я точно знаю, что десять дней назад капитан Блад находился в Сан-Доминго.
— В таком случае, позвольте сказать вам,— фыркнул голландец,— что рассказ об этом я слышал в Сан-Хуане де Пуэрто-Рико от капитана одного из двух галионов с ценным грузом, подвергшихся нападению в Картахене. Этот проклятый пират преследовал их. К счастью, они удачным выстрелом повредили его фок-мачту и тем самым вынудили убавить паруса.
На капитана Блада это не произвело никакого впечатления.
— Ерунда,— сказал он.— Испанцы ошиблись. Вот и все. Я точно знаю, что «Арабелла» стоит в Тортуге на ремонте.
— Много вы знаете,— ответил голландец с сарказмом.
— Я собираю все сведения,— последовал вежливый, уверенный ответ.— Это благоразумно.
— Да, но только если ваши сведения точны. На сей раз вы глубоко заблуждаетесь. Поверьте мне, в настоящее время капитан Блад находится где-то поблизости.
Блад улыбнулся:
— А вот в это я вполне верю.
В тот же вечер в каюте «Андалузской красотки», отделанной камкой и бархатом, с резными позолоченными переборками, с хрусталем и серебром, капитан Блад созвал военный совет. На нем присутствовали одноглазый гигант Волверстон, Натаниэль Хагторп и Чеффинч, маленький штурман. Той же ночью «Андалузская красотка» подняла якорь, тихо ушла из Сент-Круа и через два дня появилась у Сан-Хуана де Пуэрто-Рико. С красно-желтым испанским флагом на грот-мачте она легла в дрейф, отсалютовала выстрелом из пушки и спустила шлюпку.
Чтобы убедиться в правдивости слов голландца, капитан Блад взял подзорную трубу и оглядел гавань. Среди небольших судов он ясно увидел два крупных желтых галиона, каждый с тридцатью орудиями на борту; такелаж их носил следы сильных повреждений. Очевидно, минхеер Клаус говорил правду. А это было главным.
2
Весть о захвате Бладом испанского флагманского корабля в Сан-Доминго еще не могла достичь Пуэрто-Рико, поэтому явно испанские обводы «Марии Глориосы» должны были служить достаточным подтверждением ее национальной принадлежности. С богатым гардеробом де Риконете Блад обращался как с собственным и потому нарядился в костюм из фиолетовой тафты с сиреневыми чулками. Его портупея из прекрасной кордовской кожи того же цвета была густо отделана серебряным кружевом. Широкая черная шляпа с большим золотистым пером покрывала черный парик и скрывала в тени обветренное аристократическое лицо.
Высокий, прямой и сухощавый, всем своим видом выражающий властность, он встал, опираясь на длинную трость с золотым набалдашником, перед генерал-губернатором Пуэрто-Рико доном Себастьяном Мендесом и заговорил на беглом кастильском наречии, обретенном с такими муками.
Одни испанцы называли Питера Блад а доном Педро Сангре, переводя его фамилию буквально (Блад — кровь (англ.)), другие —
Дон Себастьян — крупный, темпераментный человек, дряблый, изжелта-бледный, с черными усиками над толстыми, будто у негра, губами и несколькими подбородками, синими от бритья, с горячностью дал их.
К дону Педро он проявил почтительность, как к заместителю адмирала, представителя католического короля. Затем дон Себастьян представил гостя своей грациозной, еще молодой жене донье Леокадии и уговорил остаться на обед, поданный в прохладном белом патио.
Горячность дона Себастьяна, вызванная вопросом гостя, не покидала его и за столом. Правда, корабли были атакованы пиратами, тем самым подлым hi jo de puta (Сукиным сыном (исл.)), который недавно превратил Картахену в ад. Генерал-губернатор приводил кровавые подробности, не считаясь с чувствами доньи Леокадии, и в продолжение ужасного рассказа она не раз вздрагивала и крестилась.
Если капитана Блада и шокировало, что в таких деяниях обвиняются он и его люди, то он забыл об этом, услышав, что в трюмах галионов находится золотое кружево ценой в двести тысяч пиастров да еще перец и специи на ту же сумму.
— Какая добыча могла достаться этому дьяволу во плоти Бладу! Это просто Божья милость, что галионы не только вырвались из Картахены, но и ушли от преследования!
— Бладу? — переспросил гость.— Стало быть, это точно его работа?
— Нет ни малейших сомнений. Кто еще из плавающих по морю способен на такое? Попадись он мне в руки, клянусь Богом, я сдеру с него шкуру и сошью из нее бриджи.
— Себастьян, дорогой мой! — упрекнула его донья Лео кадия.
— Попадись он только мне в руки...— яростно повторил дон Себастьян.
Капитан Блад добродушно улыбнулся.
— Это не исключено. Возможно, он гораздо ближе, чем вы предполагаете.
— Молю Бога, чтоб это было так.— Генерал-губернатор подкрутил свои комичные усы.
После обеда гость с сожалением откланялся, поскольку нужно было вернуться и доложить обо всем адмиралу. Однако на другой день он вернулся, и, когда шлюпка, с которой он высадился, вернулась на бело-золотистый флагманский корабль, большой галион под взглядами зевак с мола поднял якорь, поставил паруса и величественно тронулся, подгоняемый свежим утренним ветром, на восток, вдоль полуострова, на котором стоит Сан-Хуан.
Накануне капитан Блад посвятил некоторое время занятиям каллиграфией, благо в адмиральском ящике с письменными принадлежностями оказалось все, что требовалось: адмиральская печать и лист пергамента, увенчанный гербом Испании. В результате получился документ, который он выложил перед доном Себастьяном, сопроводив подробными объяснениями.
— Ваше заверение, что капитан Блад находится в этих водах, убедило адмирала начать охоту за проклятым пиратом. В отсутствие его превосходительства мне, как сами видите, приказано остаться здесь.