Журнал «Вокруг Света» №11 за 1994 год

Вокруг Света

Валаамский монастырь

Фото Виктора Грицюка

Никита Кривцов

На заполярной Удже

Валерию Константиновичу Орлову, нашему корреспонденту, который ведет рубрику «Школа выживания» («ВС» № 1,7/94), пришло

письмо.

«Уважаемый В.Орлов, — пишет Иван Васильевич Шаламов из Новосибирска. — Я очень люблю ваш журнал и являюсь его многолетним подписчиком. Мне понравилась ваша идея о создании рубрики «Школа выживания», в которой смогут поделиться опытом поведения в экстремальных условиях люди различных профессий. Я провел тридцать пять полевых сезонов, работая геологом. Об одном случае, пусть не самом страшном, но поучительном, хотелось бы рассказать на страницах журнала». Предлагаем читателям этот рассказ.

Есть в математике такие величины, которыми можно без ущерба для общей картины пренебречь. Так объяснял мне однажды сын-математик значение термина «пренебрежимые множества». «В твоей геологии, батя, — похвастался он, — такого днем с огнем не сыщешь...»

Спустя месяц после нашего разговора начинался для меня двадцать пятый полевой сезон. Наш отряд забрасывался в верховья небольшой заполярной речушки Уджи. Это правый приток Анабара в Якутии.

Привычно загрузились в вертолет. Моими спутниками были молодые ребята. Леонид, работавший техником-геологом второй год, и Виктор, маршрутный рабочий, студент геологоразведочного техникума, проходивший у меня практику.

В последний момент в вертолет подсел главный геолог, решивший нас проводить и лично дать последние инструкции. Торопясь услышать от него все, что в дальнейшем понадобится, я отвлекся от карты, положившись на опыт пилотов.

С этого и началось одно из недопустимых в геологии пренебрежений...

Когда мы кружились над местом посадки, я, нырнув к пилотам в кабину, отметил какую-то неуловимую несхожесть с картой. Но командир экипажа, уверенно ткнув в карту пальцем и указав на излучину реки, изрек без тени сомнения: «Здесь!» И повел на посадку свою грохочущую машину.

Быстро разгрузившись, мы попрощались, оставшись на ближайшие три месяца один на один с совершенно безлюдной тайгой. До ближайшего поселка Саскыллах было около четырехсот километров.

Стал накрапывать мелкий препротивный дождь. Пришлось сразу же ставить палатку, прятать под брезент весь груз. Погода портилась, в северных широтах в начале лета она вообще крайне неустойчива. Свинцовые тучи повисли над тайгой, цепляясь, казалось, за верхушки деревьев, и вскоре крупными хлопьями повалил снег. Но мы уже были под крышей, согревались у железной печурки и попивали ароматный чаек.

Погода меж тем испортилась окончательно. Закрутила снежная круговерть, видимость сократилась до нуля. Река вздулась, превратившись из неширокого безобидного ручейка в бурный, рычащий, как разъяренный зверь, поток.

Лишь на четвертые сутки стихия угомонилась. И мы собрались в маршрут. Оборудовав надувные лодки традиционными деревянными рамами, погрузили на них все снаряжение и тронулись в путь. Подъем воды в реке достигал максимума. Берега

оказались подтопленными, и река понесла груженые лодки со скоростью курьерского поезда, таща попутно разный природный хлам, накопившийся в затопленных местах.

На первом же километре выяснилось, что карта «не бьет» с рельефом местности. Как я ни пытался «привязать» наше местоположение к характерным точкам топокарты, — увы! — все говорило за то, что нас высадили не там.

Ничего страшного не было, если мы находились выше по реке: через день-другой можно было бы «выйти» на карту и двигаться по намеченному маршруту. Если же мы высажены на другую реку... Это был удар по моему самолюбию. Так купиться опытному полевику было просто непростительно. Но ничего не оставалось, как идти вперед.

Как всегда, я шел на своей надувнушке первым и, сверяясь постоянно с картой, пытался не пропустить момент, когда она будет соответствовать рельефу местности. Первый день успокоения не принес. Но и на следующий, отмахав почти тридцать километров, мы так и не смогли определиться.

Ситуация на реке начала меняться. Русло ее расширилось, появились мелкие острова и скалистые берега — главный объект наших исследований. Вплотную приблизились невысокие плосковерхие горы. Река начала петлять, извиваться по неширокой долине, часто меняя направление.

Шел третий день путешествия. На очередной излучине мы сделали остановку, чтобы подкрепиться. Пока ребята возились у костра, я произвел небольшую разведку и увидел, что река проделала новое русло, перехватив перешеек излучины в самом узком месте. После обеда я решил обследовать отрезанный участок реки, а парням, укладывавшим посуду и продукты по своим лодкам, велел пройти новым проходом и ждать меня в месте слияния нового русла со старым, до которого было не более пятисот метров. Однако, когда час спустя я подошел к месту встречи, там никого не оказалось. Не увидел я своих товарищей и за ближайшим поворотом.

Я вернулся назад, продираясь сквозь чащобу вдоль нового русла к месту нашего обеда. Еще дымились залитые головешки костра, но на стоянке никого не было. Я все еще не мог определиться с картой, частенько был погружен в себя, возможно, что-то упустил в личных взаимоотношениях, но тогда решил, что ребята чего-то недопоняли и поплыли вперед. Я ринулся вниз по реке, но ни за одним из пройденных поворотов их не было. Подумав, а не пошли ли они вслед за мной по излучине и теперь, покуривая и поругивая меня, поджидают в условленном месте? — вновь вернулся к месту стоянки. Костер уже не дымился. Отряд исчез.

Потерять в тайге двух необстрелянных мальчишек, этого ли мне теперь еще не хватало?

Вернувшись к лодке, я тронулся в путь и, пройдя десяток километров, обнаружил, что речные извилины наконец-то стали соответствовать карте; теперь я точно знал, где нахожусь. Но особой радости это не прибавило. Тревожно и беспокойно было из-за ребят.

По инструкции потерявшиеся и ведущие поиск должны на своем пути оставлять хорошо видимые знаки. Но, плывя вперед, я не видел нигде никаких признаков пребывания ребят на реке. Парни растворились, как бесплотные духи. Меня вновь охватили сомнения. А вдруг они пошли по излучине и ожидают меня там? Излучину-то я не проверил!