Журнал «Вокруг Света» №12 за 1995 год
Шрифт:
Человек, открывший дверь в этот зоопарк, забывает о своих городских буднях. Его окутывают облака испарений, странные крики накатываются со всех сторон. Всюду — непомерно пышные растения. Водную гладь, которую он доверчиво рассматривает, внезапно раскраивают длинные челюсти крокодилов.
У самого же берега, на отмели, под корнями мангров, извиваются детеныши гадюки. Человек, конечно, отходит в сторону, подальше от берега, на тропу, уводящую к лесу, но, сделав несколько шагов, замирает, увидев двух распластавшихся на ветвях пантер, которые стерегут подошедшего к водопою тапира. А рядом с дерева на дерево
Застигнутый врасплох этими встречами, человек спускается в лощину, где никто, кажется, не может подкрасться неожиданно, где издалека увидишь любого опасного зверя, а единственная преграда на пути — поваленное гигантское дерево, через которое надо как-то перебраться. Он подходит вплотную к стволу, и вдруг прямо перед собой, в дупле, замечает мускулистые кольца питона...
Так, мимоходом заглянув в Бронкский зоологический сад в Нью-Йорке, человек окажется один на один со всеми опасностями, страхами и — незабываемыми впечатлениями — один на один, как миллион лет назад...
В Америке совершается, можно сказать, революционный переворот, и касается он привычных нам зоопарков с их решетками, гигиеничными кафельными стенами, полами, залитыми бетоном или эпоксидной смолой, наконец, с веревочными лестницами и цветочными горшками — этим набором аксессуаров, заимствованным из людских жилищ. Все эти скроенные по человеческим меркам удобства отнимают у животных их индивидуальность; звери, втиснутые в клетки-квартирки, кажутся ожившими чучелами, искусно сделанными муляжами, бегающими, прыгающими, летающими. Но как бы они ни суетились, все они, по большому счету, мертвы.
Лучшие из проектов новых зоопарков создаются по образу и подобию естественных ландшафтов. Животные в них должны чувствовать себя совершенно свободно. Как правило, границы территорий образуются естественными водными преградами и остаются невидимыми, теряются среди холмов и пышной растительности.
Любая скала, подмытый потоком берег, твердый, как камень, ствол исполинского дерева, повисшие в воздухе лианы не только должны убедить недоверчивую публику в подлинности открывшейся ей картины. Но и самое главное — эта смесь природного и искусственного декора даст животным возможность бегать, прыгать, охотиться, лазить по скалам и деревьям, устраивать гнезда, добывать пищу — в общем, вести себя так же как и на воле.
Подобные уголки дикой природы недешевы: первые искусственные джунгли в Бронкском зоопарке обошлись американцам в 9,4 миллиона долларов. Однако его директор Билл Конвей считает, что каждый из потраченных долларов вложен удачно. Во всяком случае, лучше, чем те 60 миллионов долларов, что были израсходованы на выставку динозавров в городском Музее естественной истории — «динозавров ведь все равно не спасти». Напротив, 1200 зоопарков, существующих в мире, играют ключевую роль в спасении биологического разнообразия нашей планеты.
Реформы Конвея уже не один год определяют развитие американских зоопарков, постепенно эти идеи увлекают и зоологов Канады, Австралии и Европы.
Большинство посетителей зоопарков, считает ученый, выросли в каменных городских ущельях. Дикая природа чужда
Конвей мыслит в глобальном масштабе: каждый год зоологические сады США посещают 160 миллионов человек — это больше, чем собирает зрителей хоккей, бейсбол и американский футбол вместе взятые, а во всем мире любоваться животными ежегодно приходит 800 миллионов человек. Роль зоопарков могла бы резко возрасти, если удастся «изменить отношение людей к природе».
Но ученый хотел бы изменить образ мышления не только простых горожан, но и специалистов. Посильный вклад может внести любой директор зоопарка, утверждает Конвей, поддержав тот или иной проект защиты естественной среды. Сохранение одного-единственного заповедника в Африке обходится не более чем в 25-30 тысяч долларов в год — подобную сумму сможет выделить из своего бюджета даже самый маленький зоопарк.
Надо сказать, что Билл Конвей — достаточно авторитетная личность, чтобы позволить себе обратиться с подобным призывом. Нью-йоркское зоологическое общество, которое он возглавляет (Бронкский зоопарк лишь часть его), занимается защитой природы со дня своего основания, уже сто лет. С его помощью создано свыше ста заповедников, в том числе два крупнейших в мире: на Аляске (1958 г.) и в Тибете (1900 г.). Сегодня Общество оказывает помощь 170 проектам в 46 странах и борется за сохранение так называемых «горячих зон» — районов Земли, наиболее богатых различными видами животных.
Конвей констатирует, что, к сожалению, лишь немногие директора осознают всю неотложность перемен. «Нужно немедленно действовать», — вот его лейтмотив. Его любимое детище, Бронкский зоопарк, должен стать прототипом зоопарка будущего.
«Ноев ковчег» Соула
Со времен Навуходоносора, собравшего зверинец в Вавилоне, зверинцы столетиями создавали лишь для потехи — вначале сильных мира сего, а затем, с появлением общедоступных зоологических садов (Вена, 1752 г; Париж, 1793 г), и самой широкой публики.
Зоологические общества — Лондонское (1826 г.), Франкфуртское (1858 г.), Нью-йоркское (1895 г.) — принялись наводить порядок среди открывшегося многообразия фауны. Постепенно зоопарки становились не только местом развлечения, но и культурно-просветительскими учреждениями: своеобразными архивами честолюбия их создателей, вознамерившихся собрать у себя как можно больше видов животных. Подобная цель увлекла зоопарки Берлина, Амстердама, Сан-Диего.
Зоопарки разрастались, а тем временем природа отступала под натиском человека. Прошли времена, когда цивилизация была цепью островков, окруженных диким, неподвластным человеку миром; настала другая эпоха, и последние нетронутые уголки природы вот-вот исчезнут, удушенные цивилизацией.