Журнал «Вокруг Света» №4 за 1999 год
Шрифт:
Мы торопились на юг, к холодам и айсбергам Антарктиды, и все чаще нам казалось, что опаздываем. Но «Урания» стабильно покрывала по два градуса за сутки и добавляла оптимизма оптимистам. И вот удалась первая с Антарктидой радиосвязь, люди с нашей станции Беллинсгаузен взволнованы не меньше нашего: кто идет, из каких городов, когда будут? И нам думалось: «Будем, ждите нас. Куда мы теперь денемся?»
В конце января «Урания» пришла на Огненную Землю, в самый южный город планеты – Ушуая. Здесь, у ворот Антарктиды, собираются тысячи туристов; за хорошие деньги на белых теплоходах они перебираются через пролив Дрейка посмотреть на ледовый континент. Десятки сорвиголов пойдут к Антарктиде на своих яхтах. Узкие улочки Ушуаи – этого индейского поселка образца XX века, лежащего
«Семь футов, „Урания!“ – и мы уходим в сторону пролива Дрейка.
Последние сутки перед Антарктидой яхта идет в окружении тысяч пингвинов Адели, плывущих к ледовым берегам из океана...
На этом вторая корреспонденция Георгия Карпенко заканчивается. Далее предлагаем читателям фрагменты радиосвязи яхты «Урания-11» и штаба кругосветки в Москве.
11 февраля
Когда вошли в бухту Ардели, зимовщики Беллинсгаузена приветствовали нас ракетами. Первая российская яхта пришла в Антарктиду... Мы тоже выпустили ракету. Встреча была очень теплой. Мы с зимовщиками поддерживали связь каждый день. А они все время следили, как мы идем, и готовились к встрече. Сразу пошли в сауну, а потом – за стол...
На станции 26 человек. Она находится рядом с чилийской. А несколько дальше, в бухте, примерно в 3,5 км, стоит китайская станция. Китайцы были у нас на яхте, а после и мы посетили их. Там также был теплый прием -с китайской кухней, но выпивка у них дрянная. Потом здесь проводился марафон. Было 150 участников. От «Урании» выступала команда в 5 человек. Мы получили памятные дипломы – как участники Антарктического марафона.
На Беллинсгаузене нас снабдили топливом. Примерно 2 тонны залили. И продуктами. Помогли проложить оптимальный и безопасный маршрут – по морям Беллинсгаузена и Амундсена; голоса зимовщиков в наших радионаушниках будут звучать до самой Австралии...
15 февраля
Вчера вышли из Беллинсгаузена. Экспедиция начала свой путь вдоль Антарктиды в западном направлении. С одной стороны – остров Ливингстон; справа по ходу яхты, всего в двух милях, видны заснеженные вершины. Осталось недалеко до острова, где есть горячие источники. Температура за бортом 1 – 2° тепла по С.
16 февраля
Проходим между островами Брабант и Берег Данко. Настроение боевое. Программа идет по 68-й, 67-й широте, но времени уже мало. Скоро должны быть шторма. Ведь лето здесь уже подходит к концу. Осталось всего 14 дней!
К яхте подошли киты. Они проплывают всего в 15 метрах от яхты...
17 февраля
Идем проливом Неймайер. Прут айсберги. Самые маленькие из них – от 3 до 9 метров высотой.
В каюте 4 градуса. Иногда компьютер не хочет работать при такой температуре, когда принимаем факс – погоду чилийскую; иногда он зависает, приходится идти в машинное отделение – подогревать. Сейчас подул ветерок ЮЗ – ветер не сильный, в общем-то нас сдрейфовало потихонечку где-то на 15 миль. Идем под двигателем, потому что иначе не успеешь увернуться от какого-нибудь куска льда.
Кругом потрясающие виды. Айсберги – голубоватые, и срезы снега с гор, которые подходят прямо к воде, тоже светло-голубые. Смотрится очень здорово.
К острову, где есть горячие источники, мы подошли. Он вулканического происхождения. Было желание остановиться, искупаться, несмотря на то, что вокруг льды и снега. Там такая испарина над долиной стоит... Говорят, там температура воды до 50 градусов. Но время поджимало. Кстати, за нами следом зашел «Профессор Шулейкин» – пароход круизный, мы с ним по ходу переговорили по радио в канале. Покрутившись по бухте, мы пошли дальше. За нами следом ушел и «Шулейкин»...
Теперь о китах. Плавают, ничего
22 февраля
Вчера был очень трудный день. Шторм – около 8 баллов и волна до 4 метров. И все это усложнялось присутствием айсбергов, самый большой был длиной до 200 метров и высотой до 30.
Мы порвали грот-парус. Вот до сих пор его штопаем. А так, в основном, все в норме. Вчера днем даже было солнце. Мы выходили в центр циклона, где нет ветра. Ночью может подуть задний фронт циклона, но это уже не так страшно.
24 февраля
Спустившись вдоль Антарктического побережья к Южному полярному кругу, «Урания-II» встретила в этом районе большое скопление айсбергов и их обломков. Одновременно в пределах видимости можно было наблюдать до четырех айсбергов. 21 февраля, во время семибалльного шторма, экипаж пережил не самые лучшие минуты. В связи с этим было принято решение подняться к северу до 65-го градуса ю. ш. и на этой широте продолжить свой путь на запад, что было сделано. Сейчас экспедиция «Ветер планеты» на пути в Новую Зеландию.
Георгии Карпенко
Ситуация: Два берега Балаклавы
«Черная дыра» Балаклавы... Здесь, в единственной в мире секретной подземной гавани, где укрывались советские субмарины, побывал наш специальный корреспондент.
Кто назвал Балаклаву заштатным провинциальным городком? А «маленький Лондон» – не хотите ли? Ведь именно так величали Балаклаву полтора столетия назад. А полтора тысячелетия – и того загадочней: гавань Симболон, гавань Предзнаменований. Сейчас уже никто не скажет, что предзнаменовалось древнегреческим мореплавателям в узкой гористой бухте с необыкновенно прозрачной водой, но и Плиний Старший, и Птолемей, и Флавий не раз поминали город-гавань в своих ученых трудах. А великий Гомер описал балаклавскую бухту (так считают некоторые знатоки античной литературы) в десятой песне «Одиссеи»:
В сланную пристань вошли мы; ее образуют утесы,
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темные бездны
Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая...
Всякий, кто входил сюда или выходил отсюда морем, сразу же подтвердит: «Да, это Балаклава». Именно она расколота утесами на два берега одной гавани.
Все улочки Балаклавы круто сбегают к набережной. Сиротски-серый шифер крыш редко-редко где расцветится красно-черепичной кровлей. Взгляд жадно ищет эти клочки той довоенной, дореволюционной, допотопной Балаклавы. Балаклавы Куприна и Грина. Увы, война смела с домов керамические черепицы-«марсельки», и палитра города лишилась своей главной краски. Многого из того, что составляло прелесть и обаяние этого неповторимого приморского городка, лишилась Балаклава и за полвека своего недавнего статуса –«закрытый город». Где они, эти маленькие уютные кофейни и таверны, из которых почти сплошь состояла главная набережная? Нет, не общепитовские кафе с растворимым, а именно греческие кофейни, где настоящий молотый мокко варился в медных турках, зарытых в раскаленный песок, и притом помешивался палочками из камфарного лавра или древовидного можжевельника. И исчезнувшие таверны тоже не имели ничего общего с нынешними столовыми-«едальнями».