Журналист: Назад в СССР
Шрифт:
— Это и есть небезызвестный тебе Максим Юрьевич Воротынов, — сообщил мне Сотников, открывая водительскую дверь. — Так что наш предстоящий разговор обещает быть весьма любопытным, друг мой ситный Александр.
И мы отправились к Воронову в гости, если можно так сказать. А на самом деле — в казенный дом, о чем я старался не забывать ни на минуту.
Однако к пациенту так сразу нас не допустили. Врачи проводили ему какие-то медицинские процедуры, и нас попросили подождать. При этом известии мы недоуменно воззрились на Максима Юрьевича,
Потом он, извинившись, куда-то ушел по коридору изолятора, а мы с шефом уселись на узкий диванчик в маленьком фойе, устланном выцветшими коврами и уставленном большими деревянными кадками с о всякими экзотическими кактусами и фикусами. А чтобы я не скучал, Сотников вручил мне тонкую коричневую папочку на молнии из кожзама и наставительно произнес:
— Полистай, пока суд да дело. Только что выделили, с барского плеча…
И он посмотрел долгим взглядом на коридор, в котором исчез Воротынов.
В папке оказался блокнот Воронова, тот самый, что я видел на его столе в библиотеке. Интересненько!
Пока мы ждали разрешения пройти в палату писателя, я внимательно изучил его блокнот. Там и впрямь имелись любопытные записи, чем-то напоминающие пособие для преступника, только не для начинающего, а, судя по серьезности и изворотливости преступных схем, остроумию экономических афер и масштабности задумок, скорее, для продолжающего. Иногда мне казалось, что некоторые записи напоминают протоколы показаний уже арестованных нарушителей закона, а другие подошли бы, скорее, к лихому криминальному фильму-боевику или даже целому сериалу. И мне иногда даже казалось, что нечто подобное я где-то и когда-то уже видел. Хотя это было невозможно.
В палату мы вошли втроем. Максим Воротынов сразу же подошел к подоконнику, отдернул занавеску, и в окна, забранные прочными двойными решетками, тотчас проникло несколько лучиков света. Они пробивались сквозь ветви деревьев, которые аккуратно и плотно окружали здание изолятора с обратной стороны. А других окон в палате не было.
За этими тремя лучиками света и игрой пылинок в их течениях я и наблюдал, молча восседая на стуле на пару с Сотниковым. А потом начался разговор.
Пациент же внимательно оглядел нашу троицу и хрипло проговорил, не столько спрашивая, сколько констатируя:
— Как я понимаю, тут все пишется, поэтому настаивать на удалении вашего третьего нет смысла…
— Никакого, — кивнул Максим Юрьевич — Но я не буду вам мешать. Общайтесь на здоровье.
И он отошел к окну и занял там, как мне показалось, позицию стороннего наблюдателя. Во всех смыслах этого выражения.
Несколько минут Воронов безмолвно сидел в кровати, обложившись подушками, которых в этой палате было явно многовато для штатного постельного инвентаря. Первым нарушил
— Владлен Борисович, вы просили нас с Сашей подъехать. У вас есть, что нам сказать?
— Помните, мы с вами уговорились? — хрипло пробормотал писатель. — Информировать друг друга, если узнаем о каком-нибудь интересном случае… с пропавшими людьми.
Я думал, что шеф согласится и начнет потихоньку раскручивать Воронова на разговор. Но к моему глубочайшему изумлению Владимир Аркадьевич покачал головой.
— К сожалению, мы уже давно не занимаемся пропавшими людьми, Владлен Борисович…
— Я знаю, — перебил его пациент. — Вы называете это «перемещением людей». Речь пойдет именно об одном из них.
— И кто же это? — деланно осведомился Сотников. Причем от моего внимания не ускользнуло, что шеф в следующий миг скосил взгляд на меня и незаметно подмигнул.
— Это я, — последовал ответ.
Глава 15
Путешественник-1
И стоим с тобою рядом мы
На пороге тьмы.
Популярная советская песня
— Владлен Борисович, — проникновенно сказал Сотников. — В истории с вами столько странных и, честно скажу, необъяснимых пока что обстоятельств, что я бы хотел нашу с вами беседу начать с конкретных вопросов. Вы не возражаете?
Писатель некоторое время молчал, словно переваривая про себя сказанное шефа, а затем коротко кивнул.
— В таком случае, вопрос первый, — деловито произнес Сотников. — Что это такое, Владлен Борисович?
Он вынул из кармана пакетик с флешкой и протянул его на ладони Воронову.
Тот посмотрел на флешку, как мне показалось, с плохо скрываемым страхом. Даже слегка отодвинулся, насколько ему позволила спинка кровати.
— Откуда это у вас? — медленно произнес он.
— Переадресую ваш вопрос вам же, — кивнул шеф. — Этот предмет лежал в одном из карманов вашей одежды. Откуда он у вас, Владлен Борисович?
— Вы ничего не понимаете… — прошептал писатель.
— Охотно верю, — согласился Сотников. — Ну, так и просветите нас, пожалуйста. Повторяю свой вопрос. Что это и откуда это у вас, Владлен Борисович.
— Это слишком длинная история, — помедлив, ответил Воронов.
— Ну, так мы никуда вроде бы и не спешим. Вы же сами нас пригласили для разговора. Тогда давайте разбираться вместе. Надеюсь, и Максим Юрьевич нам в этом поможет.
Воротынов молча кивнул, по-прежнему увлечённо наблюдая за чем-то в госпитальном дворе.
Вот те раз! А меня, своего стажера, шеф, похоже, вообще пока не принимает во внимание. Чего ради тогда он притащил меня с собой сюда, в эту закрытую больничку? В качестве безмозглого истукана, бессловесного свидетеля?