Жуткие приключения Робинзона Крузо, человека-оборотня
Шрифт:
С середины августа до середины октября: сезон дождей;солнце возвращается на небесный экватор.
С середины октября до середины февраля: засушливый сезон;солнце смещается к югу от небесного экватора.
Сезоны дождей иногда бывали длиннее или короче, в зависимости от направления ветра, но в общих чертах общее деление на времена года было таким, как я описал. На собственном опыте убедившись, как опасно выходить из дома во время дождя, я старался заранее запастись провизией, чтобы избежать необходимости лишний раз мокнуть под дождем.
Во время дождей у меня было полно работы, которую можно делать, не выходя из дома. Это время я посвящал тому,
Тем временем я придумал себе новое занятие, которое отняло у меня больше времени, чем я предполагал. Ранее я упоминал о том, что мне очень хотелось обойти весь остров и что я несколько раз доходил до речки и дальше, до того места, где построил себе беседку, и туда, откуда открывался вид на море по другую сторону острова. А теперь я решил пересечь остров и выйти на его противоположное побережье.
Миновав долину, в которой находилась моя беседка, я дошел до места, откуда на западе было видно море. Стоял исключительно ясный солнечный день, и за полоской воды я четко различал землю, но не мог разобрать, остров это или материк. Там были высокие горы, и находилась эта земля как минимум в пятнадцати-двадцати лигах от моего острова.
Я не знал, что это за земля, но догадывался, что это какая-нибудь часть Америки, расположенная, судя по всему, неподалеку от испанских владений и, возможно, населенная исключительно дикарями. Если бы море выбросило меня там, то я оказался бы в худшем положении, чем теперь. Эта мысль меня успокаивала.
К тому же, по зрелом размышлении, я смекнул, что если эта земля принадлежит испанцам, то рано или поздно здесь пройдет какой-нибудь корабль. Если же нет, то будет ясно, что это побережье между областью испанского права и Бразилией населено самыми свирепыми дикарями, каннибалами или людоедами, которые убивают и пожирают каждого, кто попадется им в руки.
Размышляя таким образом, я неспешно продвигался вперед. Эта сторона острова показалась мне гораздо симпатичнее той, на которой я обосновался, потому что здесь расстилались луга, покрытые травой и цветами, и росло много красивых деревьев. Я увидел здесь множество попугаев, и подумал, что хорошо было бы поймать одного, если удастся, приручить и научить разговаривать со мной. После многих несчастливых попыток мне удалось отловить молодого попугая. Я сбил его на землю, оглушив палкой, затем привел в чувство и принес домой. Прошло несколько лет, прежде чем я заставил его заговорить, так как он часто беспокоился, чуя запах зверя, но даже при этом он в конце концов заговорил, причем однажды — при ужасных обстоятельствах, о которых я расскажу в свое время.
Я остался доволен своим путешествием. В низинках я обнаружил зайцев, которых прежде частенько видал глазами зверя, и лис, но они сильно отличались от всех других своих сородичей, которых мне доводилось встречать ранее. Однако они меня не интересовали, потому что у меня не было недостатка в пище, причем пище хорошей.
Во время этого путешествия я проходил не более двух миль в день, если считать по прямой. Однако я так много кружил, осматривая местность в поисках чего-то нового, что всякий раз добирался до намеченного для ночлега места очень усталым. Ночевать я устраивался либо на дереве, либо на земле между двумя деревьями, огораживая пространство вокруг себя воткнутыми в землю кольями, чтобы ни одно животное не могло приблизиться ко мне, не разбудив.
Выйдя на побережье, я с удивлением понял, что по воле судьбы обосновался в наихудшей части острова. Здесь весь берег кишел черепахами, тогда как
Признаюсь, что этот берег был гораздо привлекательнее, чем мой, и все же у меня не было ни малейшего желания переселяться сюда. Я уже привык к своему жилищу и, находясь в этом месте, чувствовал себя странником, оказавшимся на чужбине. И все же здесь было очень хорошо, и в течение трех ночей зверь радостно бегал по побережью, чего не делал на протяжении нескольких полнолуний.
Я прошел миль двенадцать по берегу в восточном направлении. Затем, установив высокий шест в качестве вехи, я решил, что пора возвращаться домой. Во время следующей экспедиции я вознамерился пройти на другую сторону острова, двигаясь на восток от моего жилища с тем, чтобы вновь выйти к этой вехе.
Я пошел домой другой дорогой, полагая, что прекрасно знаю остров и ориентируюсь на нем, благодаря чему выйду прямо к моему первому жилищу, но я заблуждался. Пройдя две-три мили, я спустился в очень широкую долину, со всех сторон окруженную лесистыми холмами, и потерял ориентацию, не зная, в какую сторону мне идти. Долина эта находилась в глубокой тени, и все деревья и растения в ней были изогнутыми и чахлыми, испытывая острый недостаток солнечного света. И в довершение ко всем моим несчастьям, все четыре или пять дней, что я пробыл в этой долине, погода стояла пасмурная.
Не имея возможности сориентироваться по солнцу, я плутал по долине, чувствуя себя неуютно и страдая от сырости и холода, и в течение всего этого времени ощущал беспокойство жившего во мне зверя, такое же сильное, как во время прошлогоднего землетрясения. Я был абсолютно уверен, что если бы в эти ночи было полнолуние, зверь сразу же убежал бы из этой долины, и это притом, что ему незнакомо то чувства страха, которое испытывает человек. И я часто ловил себя на мысли, что если бы не скрывавшийся во мне зверь, мне было бы намного хуже в этой долине, хотя я не мог объяснить, откуда у меня брались подобные мысли. Я чувствовал, что в этой долине есть нечто, что старалось держаться подальше от меня, подобно тому, как более мелкие животные сторонятся зверя, но не в такой степени и по какой-то иной причине.
В конце концов, мне пришлось вернуться на побережье, отыскать веху и вернуться домой тем же путем, по которому я пришел. Я шел теперь с частыми остановками, потому что было очень жарко, и ружье, заряды и топор, которые я нес, казались очень тяжелыми.
По пути я вспугнул маленькую козочку и поймал ее. Мне пришла в голову великолепная мысль попробовать привести животное к себе домой. Я часто подумывал о том, как бы приручить одного-двух козлят и развести стадо домашних коз, чтобы обеспечить себя пищей к тому времени, когда у меня закончатся порох и заряды. Я надел на козленка ошейник из веревки, которую я свил из канатной пеньки и всегда носил при себе, и повел его за собой, что оказалось нелегко, так как козочка все время, что мы шли до моей беседки, упиралась, испуганная запахом сидевшего во мне зверя. Там я перенес ее внутрь загородки и оставил, ибо мне очень хотелось поскорее вернуться домой, где я не был уже около месяца.
Нет слов, чтобы выразить ту радость, которую я испытал, возвратившись в мое прежнее жилище и устроившись в гамаке помощника капитана, ибо я по-прежнему называл его именно так. Это небольшое путешествие и жизнь под открытым небом стало для меня таким неприятным опытом, особенно те дни, которые мне пришлось повести в незнакомой сумрачной долине, что дом показался мне идеальным местом для жизни. Все в нем было настолько удобно, что я порешил никогда впредь не удаляться на слишком большое расстояние от него, покуда мне суждено пребывать на острове.