Жуткое дальнодействие

Прошкин Денис

Высунув ногу из-под одеяла, я была не в силах заставить себя опустить ее на пол. Наверное, у меня депрессия, но в этом состоянии я, кажется, пребывала уже давно и перманентно. Глубоко внутри моего вялого разума и безвольного тела, в самом сердце, существовала другая часть меня – лучшая. Эта девочка заставляла каждый день вставать, двигаться, хоть чем-то заниматься и как-то жить. Однако после недолгой борьбы верх, как правило, одерживала моя вторая, недобрая, сущность.

Кто-то звонил в дверь. Обреченно приняла я тот факт, что нужно

выбраться из постели и спросить: «Кто там?» Господи, ну как же тяжело вставать… Я продолжала лежать не шелохнувшись, а в сознание закралась приятная мысль: «Вдруг ошиблись дверью и через несколько секунд уйдут?»

Громкий стук разбил мои надежды.

Тот, кто отчаянно пытался нарушить мой покой, знал, что я дома и попросту не слышу звонков; отсюда и была эта раздражающая настойчивость. И я даже догадывалась, кому она могла принадлежать, ярко представляя руку, сжатую в кулак, но при этом интеллигентно барабанящую в дверь, и накрахмаленный манжет белоснежной рубашки, идеально обхватывающий тонкое запястье.

Пожаловал бывший муж.

Наконец с почти театральным вздохом я оторвала себя от кровати и побрела в коридор.

Уже приблизившись к входной двери, услышала:

– Я знаю, что ты дома! Открывай, или воспользуюсь своим ключом.

И в этом был весь он! Имея ключ, он не мог им воспользоваться!

Быстро открыв замок, но не потрудившись распахнуть дверь, я поплелась на кухню.

Мой ненаглядный, войдя в квартиру, последовал за мной.

– Только встала? – удивился он, как будто не жил со мной долгое время.

– Что ты?! С семи утра на ногах, – подтягивая пижамные шорты, огрызнулась я. – Опять за свое?

Он поставил на пол набитые продуктами пакеты.

– А когда у меня появится другой мужчина, ты тоже будешь нам забивать холодильник?

– Но пока ты одна, – опустив голову и пытаясь избежать скандала, мягко ответил он.

Сколько я его помнила, он всегда был таким. Идеальный супруг! Чуткий, любящий, понимающий, нудный и скучный до умопомрачения. Почти болезненная потребность контролировать все и всех вокруг. Как меня вообще угораздило связаться с этим мужчиной?! Мое жизненное восприятие никак не соприкасалось с его тоталитарным режимом. Брак с ним для меня был подвигом. А я далеко не герой. От этих «расписания жизни», четких правил настоящего и точных планов на будущее, ранних вставаний можно было совсем обезуметь. Человек должен наслаждаться жизнью и обязан хорошенько высыпаться!

Когда я вспоминала нашу совместную жизнь, появлялось ощущение, что меня предали или обманули, словно кто-то сыграл со мной злую шутку, заставив все эти годы грести против течения.

Я мечтала о другой любви, в которой два человека разделяли бы страсть к поиску высшей истины. Может, и не такой была настоящая любовь, может, скорее это называлось дружбой и взаимопониманием, но подобные отношения казались мне высшим проявлением именно любви.

Но этот мужчина, пожалуй, был единственным

человеком на всем белом свете, которому я была небезразлична. Сколько себя помню – он был рядом. Что называется, «со школьной скамьи».

В то время я была сущим наказанием для своих родителей. Не очень симпатичным ребенком, о чем свидетельствовали школьные фотографии. На всех детских снимках у меня вечно всклокоченные волосы, похожие на огненный разряд над головой. Я была до неприличия рыжая. Под глазами темные круги, точно у совы. Те снимки, где мои губы растягивала вымученная улыбка, вызывали жалость.

Единственное привлекательное мое качество – это умение красиво рисовать. Благодаря этому скромному дару, мы и сошлись с будущим супругом.

Мы учились в одной школе, он был старше, но почему-то на переменах я постоянно рисовала на полях именно его тетради. А он вроде как был не против. Со временем мы сдружились. Мне ужасно нравилась его семья, и я всегда с радостью у них обедала. Будь моя воля, я бы там и завтракала, и ужинала; именно такую семью, как у моего друга, всегда хотелось иметь мне. Вскоре мы стали неразлучны, в точности как брат и сестра. Я учила его рисовать, а когда за очередную проделку отец закрывал меня на чердаке, мой друг карабкался ко мне по откидной лестнице, зажав в зубах пакет с принадлежностями для рисования.

Время наказания пролетало незаметно, потому что мы всегда весело и с пользой проводили его: часами смешивали краски в попытке отыскать цвета заката; придумывали и проектировали конструкции замка драконов; писали насмешливые портреты обидчиков… В общем, мы никогда не скучали.

Он часто мне говорил: «Никому не дам тебя в обиду». И я всегда верила. Даже не так – я всегда знала!

Я была девчушкой из не совсем благополучной семьи, с огромными голубыми глазами и рыжими волосами. Именно такой он видел меня до сих пор.

Наша детская дружба продолжалась два года, а потом меня отправили в другой город, на юг, к дальним родственникам по линии матери. Это была рекомендация лечащего врача. Потому что, как выяснилось, темные круги под глазами было не что иное, как признак болезни легких. Но мне тогда казалось, что мать просто решила от меня избавиться.

Мы не виделись с ним более пяти лет, и каково же было мое удивление, когда, вернувшись домой, я встретила очаровательного молодого человека, который заявил мне:

– Я писал тебе каждый день, но письма возвращались. Тогда я стал писать о тебе. Я никогда не забывал о нас, потому что ты, рыжая, мое личное чудо.

Звучало все это крайне ненормально, но мне нравилось. Меня всегда тянуло на странных поклонников, а этот явно был без ума от меня! Он говорил, что каждый год моего отсутствия для него превратился в вечность. Говорил он красиво.

И вот спустя пять вечностей я вернулась к нему.

Вернулась я совершенно иной, уже не той хрупкой девочкой, которую он когда-то знал.