Жюль Верн ест носорога / Jules Verne Eats a Rhinoceros
Шрифт:
НЕЛЛИ. Вы спасли вашего друга, потому что любите его.
ЖЮЛЬ ВЕРН. И от этого чувство голода только усиливается. В моей книге молодой человек из Огайо, для того, чтобы войти в спальню возлюбленной, вынужден замаскироваться под шимпанзе. «Нелли, – кричит призрак ее умершего отца, – почему у тебя в спальне шимпанзе?» Она отвечает: «Я его люблю, папа». Отец возмущен: «Но он срет на ковер». Девушка говорит: «Так же делала и мама, но ты ее любил, так?» Нет, нехорошо. Не могу думать, когда у меня запор. Кишечник не работает, как должно, с тысяча
НЕЛЛИ. Отнюдь.
ЖЮЛЬ ВЕРН. Тогда вы готовы отправиться в путь. О, хорошо, а вот и наше главное блюдо. (Появляется официант с подносом, на котором большая сковорода, закрытая высокой крышкой). Мы готовимся, дорогая моя, отбыть в лучшее путешествие нашей жизни Перед вами… (Официант снимает крышку, открываю приготовленную голову носорога). Носорог!
(Тут же звучит канкан Оффенбаха, свет, падающий на стол справа меркнет, с слева слышится очаровательный, но очень громкий смех трех молодых женщин).
3. Джон Рис Пендрагон в баре «О’Шонесси»
(Свет зажигается в нью-йоркском баре «О’Шонесси». Конец января 1922 г. Остальные растворяются в тенях, оставляя ДЖОНА РИСА ПЕНДРАГОНА, знаменитого репортера, ему 52 года, и трех красивых хористок, которых ему удается смешить, особо и не напрягаясь. Его друг МАКГОНИГЛ, ветеран газетного дела, ему 73 года, и он мрачен, направляется по авансцене к РИСУ и молодых женщинам).
РИС. Вот я и говорю ей: «Ваше Величество, вы можете снимать все, что хотите, но я еще не достал мою сигару».
(Молодые женщины хохочут).
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Ох, ты ужасный.
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Ты ужасный, ужасный человек.
РИС. И однако, вы здесь, сидите со мной в баре «О’Шонесси», заходитесь смехом. А что я такого сделал? Опять забыл надеть штаны?
(Вновь взрыв смеха. Молодые женщины не глупые, просто им нравится радоваться жизни, и вроде бы серьезные реплики РИСА в них эту радость поддерживают. Он никогда не пытается смешить).
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Мы смеемся, потому что ты – такой ужасный.
РИС. Я – газетчик. Мне платят, чтобы я был ужасным. Кто-то добавил в ваши напитки веселящего газа?
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Начав смеяться, мы уже не можем остановиться.
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Поэтому нас называют Смеющимися сестрами.
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Это наша игра.
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Только сейчас мы не играем.
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Мы превратили это в нашу игру, потому что такие мы на самом деле.
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Это парадокс.
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Разве ты нас не помнишь?
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Мы уже встречались.
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. В номере отеля в Толедо.
РИС. Я бывал в Толедо?
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Мы там тогда выступали.
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. В водевиле.
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Перед братьями Маркс.
РИС. Как я понимаю, все остались довольны.
(Опять смех).
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Мы смеемся даже на похоронах.
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Ничего не можем с собой поделать.
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Такими мы уродились.
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Все равно, что иметь шесть пальцев.
(Смех).
МАКГОНИГЛ (кладет руку на плечо РИСА, как ранее ЖЮЛЬ ВЕРН). Рис…
РИС. И вот и точный, как часы, мой давний друг Макгонигл, который выглядит, помятым дядюшкой Ангела смерти. Мак, позволь представить тебе Смеющихся сестре. Они всегда рады братьям Маркс.
МАКГОНИГЛ. Приятно с вами познакомиться.
ТРЕТЬЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. На самом деле шести пальцев у нас нет.
ПЕРВАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Это метафора.
РИС. Надеюсь, ты не собираешься куда-нибудь меня увести, Мак, потому что я никуда не пойду, пока не выпью больше, чем следует.
МАКГОНИГЛ. Я только что услышал кое-что интересное.
РИС. Это твоя вина. Тебе давным-давно следовало проткнуть барабанные перепонки. Да и мне тоже. Ты больше не играешь на этой чертовой трубе, так? Девушки, вам бы послушать, как этот человек играет на трубе. От этих звуков молоко сворачивается в материнской груди.
(Взрыв смеха).
МАКГОНИГЛ. Это плохие новости.
РИС. Мне приходится иметь дело только с плохими новостями. Других на мою долю не выпадает. Знаешь, в чем наша проблема, Мак? Мы с тобой провели так много лет, пытаюсь нарисовать карту наших впечатлений, что теперь путаем эту карту с тем местом, которое мы исследуем. Потому что, по нашему разумению, если мы рисуем действительно великую карту, не имеет значения, есть у нее сходство с местом, которое мы собираемся описать, или нет. Но раньше было не так. Я думаю, что было не так. Ты согласен? Вы понимаете, о чем я говорю?
ВТОРАЯ СМЕЮЩАЯСЯ СЕСТРА. Не имею ни малейшего понятия.
РИС. Что ж, ты счастливая.
МАКГОНИГЛ. Рис…
РИС. Что бы это ни было, я не хочу этого слышать. Но ты все равно собираешься сказать, так? Ничего не можешь с собой поделать? Все равно, что иметь шесть пальцев. Ладно. Кто умер? Надеюсь, Уильям Рэндольф Херст.
МАКГОНИГЛ. Нелли Блай.
(Пауза. РИС замирает, не донеся стакан до рта, потом лицо его каменеет, превращается в маску. Молодые женщины, глядя на него, перестают смеяться. РИС ставит стакан на стол).