Жюль Верн
Шрифт:
— Только один Диккенс, только он один! — заявил Жюль. — Я очень люблю этого писателя. Ты читала его роман «Оливер Твист»?
Жанна отрицательно качнула головой. Жюль всплеснул руками:
— Не читала? Не шутишь? Как много ты потеряла, Жанна! Скорее, как можно скорее иди в библиотеку за этой книгой! А потом прочти «Записки Пиквикского клуба».
— Интересно?
— Очень! — воскликнул Жюль, на секунду закрывая глаза. — Дай мне слово, что ты прочтёшь эти романы! Ну, вот и хорошо. А сейчас… Боже, и я могу думать о моей поэме после Диккенса!..
Минут через десять Жанна вышла из помещения редакции.
— Принята, Жюль, принята! — крикнула она и сунула ему в руки толстый квадратный пакет: — Бери! Здесь карточки. Сто штук. Бенуа просил передать, что эти карточки он дарит тебе, но взамен ему нужна нотная бумага для тех маршей, которые он будет переписывать для тебя. Мне понравился твой Бенуа. Он похож на Лафонтена, правда [4] ?
— Красивее Лафонтена, — подумав, ответил Жюль. — Он похож на Диккенса, — его портрет я видел в одном журнале. Да, Жанна, надо написать стихи о Диккенсе и посвятить ему.
4
...похож на Лафонтена... — Жан де Лафонтен (1621 — 1695) — французский писатель, баснописец, мыслитель и сатирик, опирающийся на народную мудрость и фольклор.
— И послать ему в знак уважения от читателя, — подсказала Жанна.
— Неудобно как-то, — смутился Жюль. — Такому Человеку! Такому писателю! От какого-то Жюля Верна…
Глава шестая
Глобус внутри и снаружи
— Жюль, тебя папа зовёт!
— Зачем, не знаешь?
— Не знаю. Он сказал: увидишь своего братца — пошли его ко мне.
— Он так и сказал: «братца»?
— Так и сказал. Он очень часто так говорит.
— Гм… Когда он так говорит, очки у него на носу?
— Да при чём здесь очки, Жюль! Просто-напросто папа хочет видеть тебя!
— Только видеть или видеть и говорить? Очки в таких случаях играют большую роль, мой милый!
— Да ты что, боишься отца? Ты в чём-нибудь провинился?
— Возможно, что и провинился, но у меня много провинностей, потому-то мне и хотелось бы заранее знать, по поводу какой именно желает говорить со мною папа. Понял?
— Жюль, ты вылитый адвокат! — рассмеялся Поль. — Да, я совсем забыл сказать: папа получил письмо, — кажется, оно на твоё имя.
— Ого! — пробасил Жюль. — Ты видел это письмо? Адрес на конверте написан мужчиной или женщиной?
— Адрес как адрес, — возможно ли отличить мужской почерк от женского?
— Так же легко, как скрипку от курительной трубки, — ответил Жюль. — Из тебя, Поль, выйдет очень способный адвокат: ты задаёшь нелепые вопросы и долго думаешь над тем, что тебе ответили. Я иду к папе, но предварительно прошу тебя сходить в разведку. Молчи и слушай. Ты входишь в папин кабинет и говоришь: «Я не нашёл Жюля». Можешь сказать: «братца». После этого ты внимательно смотришь, что будет делать папа. Если он вскинет голову вот так — ты чихаешь один раз. Если же он…
— Лучше я буду кашлять, Жюль! Чихать мне трудно.
— Нет, чихай! Кашель
— Жюль! — взмолился Поль, едва сдерживая смех. — Ты старше меня всего на полтора года, а держишься со мною, как дедушка с внуком!
— Не сердись, Поль. Мне, видимо, предстоит очень важный разговор с папой. Предосторожности имеют огромное значение. Ты хорошо знаешь папу, его капризный, переменчивый характер. В одном случае он обращается с нами как с младенцами, в другом — как с людьми почтенных лет. Но во всех случаях папа адвокат. Судейский. Юрист. Я полагаю, что он, объясняясь в любви нашей дорогой маме двадцать лет назад, должен был говорить так: «Подсудимая Софи! Я вынужден полюбить вас! Что вы делали от трёх до девяти в прошедшее воскресенье? Вы можете обмануть судью и прокурора, но меня вы не должны обманывать, — я защищаю вас, меня вы должны поцеловать!..»
— Ой, Жюль, я умру от смеха!
— Сегодня не умирай, подожди до завтра, Поль. Повтори — в каких случаях ты чихаешь один раз и в каких два и три раза?
Поль повторил без ошибки. Жюль пообещал брату два билета в театр на дневное представление и легонько толкнул в плечо: «Иди!»
Поль вышел. Жюль подошёл к зеркалу, причесал щёткой волосы, снял приставшую к рукаву пушинку, вздохнул. В соседней комнате — неразборчивое бормотанье Поля, глухой бас отца. Жюль на цыпочках прошёл по коридору, остановился у дверей кабинета.
— Я найду его сам, — услыхал он голос отца, и вслед за этими словаки последовало густое, с тенорком в конце, «апчхи». Чихнул отец. Отрывисто, торопливо и весьма натурально дважды чихнул Поль. Жюль решил войти в кабинет. Едва он взялся за ручку двери, как Поль чихнул ещё два раза подряд.
Жюль остановился. Как это понять? Очевидно, предыдущий чих в счёт идёт — так, что ли? Громоподобно чихнул отец. Сбитый с толку, Жюль вошёл в кабинет. Поль увидел брата и чихнул три раза. Произнёс: «О господи!» — и чихнул пять раз подряд.
— А! Жюль! — сказал отец. — Я тебя ищу, друг мой! Поль, оставь нас. Не понимаю, с чего это тебе понадобилось нюхать мой табак! Ну и чихай на здоровье! Садись, Жюль.
Поль поймал укоризненный взгляд брата и, мучительно желая чихнуть только один раз, расчихался до слёз и стона. Пьер Верн смотрел на сыновей своих с едва заметной улыбкой. Жюль облегчённо вздохнул, когда на носу у отца увидел очки, а в руках трубку: добрый знак. Очки на носу — это длительная беседа без нотаций. Трубка в руках — это очень приятная беседа с благополучным концом. Если бы знать, от кого письмо, тогда можно было бы решать задачу, не заглядывая в ответ.
— Ещё раз прошу тебя садиться, — сказал отец. — Я хочу поговорить с тобой, и по весьма серьёзному делу. Садись, Жюль! Вот сюда, в это кресло.
Жюль только пожал плечами и остался стоять, разглядывая бронзовый бюст Наполеона на столе между огромными чернильницами. Отец смотрел на сына. В доме было тихо. Молчание отца действовало на Жюля гипнотически. Если письмо от Жанны — это не так страшно; если письмо из Парижа по поводу пьесы, то и это не страшно, но если письмо от торговой фирмы «Глобус» — это уже нехорошо.