Жюль Верн
Шрифт:
Первая отдельная книжка! Первая постановка в знаменитом театре!
Жюль уверен, что успех обрадует отца, но отец напротив — урезает денежное содержание. «Дорогой папа! — пишет домой Жюль. — Ты просишь, чтобы я еще раз хорошо подумал над будущим, прежде чем ответить тебе, но мои размышления и так рождаются в ледяных горах неуверенности и уныния (Жюль Верн уже заражен театральностью. — Г. П.). — Даже репетиторством я занялся специально, чтобы на получаемую от уроков сумму уменьшить твое родительское даяние. Я страдаю от мысли, что не могу пока заработать себе на жизнь, но что касается будущей адвокатуры, то вспомни свои же слова: нельзя гнаться сразу за
23
Но отец не устает твердить о сыновнем долге.
Он не забывает напоминать сыну о нищете, — чего ждать в Париже никому не известному литератору? Столица высасывает из людей все соки. Напрасно Жюль ссылается на успех Александра Дюма-отца. Пример нетипичный, считает мэтр. Наверное, можно зарабатывать и литературой, но для этого надо быть… Александром Дюма или… Виктором Гюго.
В соавторстве с Аристидом Иньяром (он — автор музыки) Жюль Верн пишет комедию «Тысяча и вторая ночь». Поставить ее, правда, не удалось. Но в 1853 году в «Лирическом театре» все-таки прошла (несколькими представлениями) одноактная комическая опера «Жмурки», а через два года — такая же одноактная опера «Товарищи Маржолены», а еще через три года — «Господин Шимпанзе» и «Гостиница в Арденнах». Успеха они не снискали. Призрак бесславного возвращения в Нант постоянно точит сознание молодого драматурга. Ну, правда, сколько можно? Ну, еще одна оперетка, ну еще один водевиль… Это же не «Марион Делорм»! Это не «Рюи Блаз»! Отец прав. Это даже не «Юность мушкетеров»!
Жюль Верн часто бывает на улице Луи де Гран — у молодого композитора Адриана Талекси (1821 — 1881). Там собираются такие же, как он, еще не нашедшие себя писатели, поэты, композиторы, художники. Многие известны еще меньше, чем Жюль Верн, но никто не собирается уступать судьбе. Встречи друзей торжественно окрещены «обедами одиннадцати холостяков» — по числу постоянно присутствующих. Один раз в неделю собравшиеся обсуждают текущие литературные события, делятся рабочими замыслами и планами, рассказывают анекдоты, театральные истории. Конечно, обсуждаются и любовные романы. Вовсе не книжные. Жюль Верн в этом отношении не отличается особой скромностью, его стихи иногда приобретают, скажем так, не совсем пристойный оттенок. Молодость! Они все молоды! Делиу, Давид Пифоль, Анри Касперс, Филипп Жилль, Катрелль, Эрнест Буланже, Виллемансан, Фурнье-Сарловез, Аристид Иньяр. Да, конечно, у многих пока нет звучных имен, да, конечно, большинство не заработает известности. Но их сердца пылают!
Водевиль «Сломанные соломинки» был впервые прочтен именно у Талекси.
Ничего особенного. Сюжет избитый, много раз отработанный. Прелестная и ветреная жена-кокетка, муж-ревнивец.
— Ты обещал мне жемчужное ожерелье!
— Да, обещал. Но ты же видишь. Мне приходится экономить каждый сантим!
— А как же твоя любовь? — вечный вопрос, на который необходимо найти ответ.
И вот истерзанный упреками муж находит, как ему кажется, выход. Он предлагает жене пари. Если она каким-то
Обсуждение вызвало у «холостяков» взрывы смеха.
Муж раньше времени возвращается домой. Он видит, что его молодая жена как-то странно взволнованна. Муж ревнив.
— Ты, наверное, спрятала в шкафу любовника!
— В шкафу? Как вы могли подумать? Вам отдать ключ от шкафа?
И перепуганная, но лукавая, устрашенная гневом, но верящая в пари, жена вручает обманутому мужу ключ. Да, ужасно найти любовника в шкафу! Теперь от покупки жемчужного ожерелья не отвертеться.
24
В одном из литературных салонов Жюля познакомили с Пьером Франсуа Шевалье (1812—1863).
Впрочем, сам Пьер Франсуа предпочитал называть себя Питром.
Питр Шевалье занимался журналистикой и редактировал журнал «Мюзе де фамий» («Семейный альманах»). Уроженегг Пембефа, он окончил Нантский лицей, правда, пятнадцатью годами раньше братьев Вернов. Узнав, что Жюль Верн — бретонец, что он его земляк, Питр Шевалье, ни минуты не раздумывая, приглашает его к сотрудничеству. Правда, молодой писатель не мог рассчитывать больше чем на шесть страничек в одном номере журнала, да и то не чаще двух раз в год.
— А о чем писать?
— Да о чем захотите!
— И все-таки, все-таки!
— Ну, напишите о Мексике!
— Почему именно о Мексике?
— Не знаю. О Мексике сейчас много говорят. Мир меняется. Вы чувствуете? Франция на подъеме. Вы слышали? Готовится военная экспедиция в Мексику.
— Я слышал, — ответил Жюль Верн.
К этому времени он уже понимал, что настоящий писатель должен уметь всё.
Именно — всё! Иначе как прожить? В марте 1851 года он отчитывался перед отцом: «Все это время я получал от тебя 125 франков в месяц, а не 159, как ты указываешь, дорогой папа… Комната мне обходится в 35 франков, питание (самое меньшее) — в 65… Итого — 100… Остается 25 — на дрова, освещение, почтовые расходы, на ботинки, которые я только что купил, на починку одежды, на бумагу и на все-все прочее…»
«Все прочее…»
Отец старается не замечать этого «все прочее».
Живет Жюль Верн все там же — на бульваре Бон Нувель.
С Аристидом Иньяром они продолжают снимать две небольшие смежные комнаты на мансарде. «Сто двадцать ступенек — и вид сверху как с египетской пирамиды. Внизу, на бульварах и площадях, снуют черные мелкие муравьи, или люди, как принято говорить. С этой своей олимпийской высоты я проникаюсь состраданием к жалким пигмеям и никак не могу поверить, что я точно такой же…»
Располагая одним фраком на двоих, друзья вынуждены посещать интересные им места по отдельности. Интересные места — это и замок Александра Дюма-отца, и художественный салон мадам де Баррер, и музыкальные собрания. Денег катастрофически не хватает. Очень ко времени Александр Дюма-отец представляет молодого драматурга Эдуару Севесту — директору «Лирического театра», под крышей которого он решил возродить национальную оперу.
В середине декабря 1851 года молодой драматург приступает к работе.
Теперь он литературный секретарь «Лирического театра», у него оклад — 100 франков в месяц. Жизнь начинает налаживаться. Правда, работа нелегкая. Встречи с раздраженными авторами, уговоры актеров, недовольных выпавшими им ролями, редактирование чужих, часто совершенно неинтересных ему произведений. А еще — дружеские вечеринки, случайные женщины, само собой, «обеды одиннадцати холостяков». Ни с того ни с сего здоровье Жюля Верна начинает сдавать. «Ни с того ни с сего» он начинает страдать бессонницей, у него появились головокружения.