Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

де Вильморен Луиза

Вместо того, чтобы немедленно подчиниться, она со вздохом положила руку на плечо Луи. От этого смелого жеста все замерли вдруг в изумлении, все застыли в полной тишине. Улыбаясь, Луи произнес:

— Видите ли, мы помолвлены.

— Помолвлены? Объяснитесь! — вскричал полковник.

Г-жа Дювиль, словно огромная птица, падающая на свою жертву, кинулась в объятия мужа, лепеча: «Помолвлены, слышишь? Они жених и невеста, как мы». Наивность обычно скорее трогательна, чем прекрасна, но в этих простых словах она предстала именно прекрасной.

К

терпению и доброте, свойственным Дювилю старшему, примешивались легкая ирония и большая доля безропотной покорности. Он знал, что чем меньше в человеке ума, тем легче его ранить и тем труднее ему защититься от причиняемых ему огорчений. Жена часто его раздражала, но и трогала тоже, потому что была доброжелательна и добра безмерно, что вызывало жалость к ней. Так что было вполне естественно, что она любила своего мужа, которого знала сейчас не больше, чем в первый день знакомства, и который, оберегая ее девичьи иллюзии, оставался для нее, после более чем тридцати лет совместной жизни, женихом. Кроме сына и мужа она испытывала истинную привязанность лишь к г-ну Зарагиру.

— Помолвлены, жених и невеста, как мы! — повторяла она. И вместо того, чтобы поцеловать сына, целовала мужа.

Полковник также был взволнован и разделял общие чувства. Он был изумлен в такой же степени, в какой были обрадованы супруги Дювиль. Раздались возгласы, появились слезы на глазах, присутствующие обменивались поцелуями. Полковник стал расхваливать семью невесты, после чего все уселись и начали обсуждать будущее.

— Давайте устроим свадьбу немедленно, — высказался Луи.

— Дай нам хотя бы время немного ее подготовить, — ответила матушка.

Г-н Дювиль подначивал молодых:

— А, так вы хотите жениться завтра же, чтобы поскорее остаться одним, — говорил он. — Так уж устроены все влюбленные: прежде всего они хотят одиночества, но увы! скоро его добиваются.

Смысл этой довольно печальной шутки ускользнул от г-жи Дювиль.

— Вы смеетесь? — сказала она, обращаясь к жениху и невесте. — Сейчас совсем не время. Выбирайте что-нибудь одно: или смеяться, или жениться.

Затем, обращаясь уже только к невесте, добавила:

— Я не сторонница стремительных браков. Это вызывает сплетни, а я этого не хочу, да и ваши родители, я полагаю, со мной согласятся. Сколько им сразу забот на голову свалится! Выдавать замуж дочь — это такие хлопоты!

Тут невеста смутилась, взяла за руку дядюшку и тихонько попросила его объяснить причину ее беспокойства.

— Вот что, — начал полковник. — Мне очень трудно говорить, потому что как только начинаются разговоры на сентиментальные темы, получается сплошная путаница.

— Чувства и туман обладают странным свойством, — сказал г-н Дювиль. — И в том и в другом легко потеряться, слышны какие-то голоса, люди пытаются найти друг друга, но не находят, хотя все на месте.

— А вот племянница моя, наоборот, хотела бы избежать некоей встречи. Конечно, может быть вы назовете это

ребячеством, или излишней чувствительностью, но она хочет, чтобы венчание проходило не в той церкви, где она венчалась в первый раз. Ее можно понять. Что вы думаете об этом?

— Ну не будете же вы венчаться в Париже, я надеюсь? В Париже — это все равно что нигде. Все равно что в гараже. Осень — отличное время года в Вальронсе. Венчайтесь здесь, — воскликнула г-жа Дювиль и тут же стала говорить о приемах, рассылке приглашений, музыке и окороках. Она решила, что до свадьбы надо будет дать бал и два званых ужина и даже назвала дату свадьбы — в среду, 22 октября, в полночь.

— Весь дом займут родственники, а для гостей, приехавших издалека, снимем этаж в гостинице «Сен-Пепен». Месяц пройдет быстро, — сказала она в заключение. — Месяц, что такое месяц, ведь правда?

Г-н Дювиль пошел в библиотеку и написал телеграмму г-ну Зарагиру: «Луи женится в Вальронсе 22 октября, мы счастливы, ждем».

Полковник распрощался с хозяевами и посоветовал племяннице возвращаться не слишком поздно. Луи Дювиль повез невесту ужинать в ресторан на берегу Соны. Родители остались дома. Они совершили в темноте прогулку по парку и провели вечер за воспоминаниями о различных крупных и малых событиях.

На следующий день невеста уехала к своим родителям. Луи Дювиль хотел отвезти ее на машине, но она отказалась, говоря: «Мои родители — люди не таких широких взглядов, как ваши, и о каждом визите их надо предупреждать заранее. Приехав вместе, мы поставили бы их перед свершившимся фактом, а это было бы им неприятно. Мне и так будет достаточно трудно объяснить им, как это я, не зная вас, решила выйти за вас замуж.

— Я чем-то похож на ваших родителей, — ответил Луи. — Вы бы хоть подготовили меня к этому неожиданному отъезду, сказали бы вчера во время ужина.

— Вчера? Во время ужина? А мы сидели молча и только глядели друг на друга.

Они лежали на траве в тени дерева в саду полковника.

— Я приехал, чтобы провести с вами день, а вы мне говорите «здравствуйте» и «до свидания»! Не успел я приехать, а вы уже сообщаете мне, что уезжаете! Вы не вернетесь и забудете меня, я уверен.

— Вас забыть? Нет, я уже себе не принадлежу, жизнь моя находится в ваших руках и даже мысль ненадолго расстаться с вами пугает меня.

— Значит, вы любите меня?

— Я люблю вас и, если через три дня я не вернусь, вы приедете за мной.

Он отвез ее на вокзал, вошел вместе с ней в вагон, предложил проводить до дома родителей и дожидаться ее в ближайшей деревне.

— Мы живем в уединенной местности, и у меня нет машины. У меня не было бы никакой возможности добраться до вас. Нет, будьте благоразумны и оставайтесь в Вальронсе.

Луи Дювиль выпрыгнул на перрон в последний момент, она что-то крикнула ему в окошко, что он не расслышал, и с тяжелым сердцем он вернулся в Вальронс.