Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси
Шрифт:
— Так вот, — продолжал г-н Зарагир. — Я пришел сказать тебе, что сын твой не женится сегодня вечером на женщине, которая питает к нему только дружбу.
— Только дружбу? Что за басни? Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Ты знаешь? Ну так скажи, откуда ты узнал об этом?
— Знаю и повторяю: Луи не женится сегодня на женщине, которая больше не любит его настолько, чтобы стать женой.
— На женщине, которая его не любит и которую любишь ты, так что ли?
— Да, — ответил г-н Зарагир. — Я люблю ее, она покинула Вальронс и уезжает вместе
— Убирайся вон, — закричал г-н Дювиль, — убирайся, марш отсюда! Иди куда угодно лечиться от твоего несчастья и твоих угрызений совести, и предоставь нам залечивать наше горе.
На этом они расстались, и г-н Дювиль захлопнул дверь за своим другом.
Удар, нанесенный ему, г-н Дювиль перенес как свою личную беду, но в еще большей степени — как горе любимого сына и жены. Им предстояло, узнав эту новость, упасть с таких высот! Сколько страданий суждено им было испытать от такого разочарования и от краха иллюзий. Зная, что сын ушел в мэрию деревни Вальронс, где во второй половине дня должна была состояться церемония гражданского брака, Дювиль поспешил туда и застал его именно там. Луи, увидев отца, понял по его лицу, что случилось что-то очень неприятное.
— Почему ты пришел? Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Пойдем, надо поговорить, — ответил отец и без обиняков передал ему слово в слово то, что сказал ему г-н Зарагир.
— Нет, не может быть, — сказал Луи. — Не верю.
Было часов двенадцать, когда они вернулись домой. Уже в прихожей был слышен ритмичный шум щеток полотеров, работавших в гостиных. В доме пахло лавандой, мастикой и дымом от каминов, растопленных на первом этаже. Отец и сын поднялись на второй этаж и остановились у двери комнаты невесты в тот момент, когда ее брат с женой выходили из своей спальни.
— Тихо, тихо! — сказали они. — Она спит.
— Пора и проснуться, — ответил Луи Дювиль.
Он постучал в дверь один раз, два раза, подождал, еще раз постучал и вошел, а за ним вошел и его отец. Молодая чета нашла все это неприличным и удалилась, перешептываясь.
Постель не была разобрана. Открытые шкатулки стояли на туалетном столике. Увидев обручальное кольцо, Луи не удержался и сказал:
— Смотри, смотри! Значит, правда? Какая несправедливость, какая жесткость. Ведь я любил ее и до сих пор люблю. Во всем виноват он и только он. Если бы он дал мне возможность встретиться с ней, я наверняка сумел бы ее убедить. Что бы он ни говорил, я уверен, что она меня любила.
Помолчав, он добавил:
— Я отомщу ему, если мне представится возможность.
Г-н Дювиль отнес эти последние слова за счет досады, отчаяния и всех тех эмоций, которые сын, естественно, испытывал и посоветовал ему не оставаться в Вальронсе.
— Поезжай в Париж. С матерью я поговорю. А здесь ты будешь переживать, здесь тебе будет плохо во всех отношениях. Все будет тебя угнетать и ранить.
— Какое оскорбление! На что это похоже? Можно ли еще больше унизить человека?
— Любовное горе всегда унижает. Даже отвергнутые и брошенные вещи вызывают жалость, а уж что говорить
Луи обнял отца.
— Ты добрый и поэтому жалеешь меня. Да, жалей, но не показывай этого и пусть никто не напоминает мне об этом деле. Ты прав, я уезжаю. До свидания.
И он вышел.
Г-н Дювиль собрал шкатулки и отнес их жене.
— Приготовься как следует поплакать. Даже я с трудом сдерживаю слезы, — начал он.
Она прервала его:
— Что это ты принес?
— Драгоценности. Убери те, что купил Луи, и пусть он их больше не видит. Остальные мы отправим туда, откуда они прибыли. Помолвка разорвана. Надо отменять свадьбу, и сегодня вечером двери нашего дома будут закрыты.
— Отменять свадьбу? Ты с ума сошел? Ты требуешь невозможного!
— Помолвка разорвана, понимаешь?
— Где Луи? Сходи за ним.
— Луи в эту минуту едет в Париж.
— Луи уехал? Сбежал? Какой ужас! Это катастрофа! А бедная невеста? Она уже вернула тебе драгоценности? Где она? Что говорит? Отвечай же, видишь, я задыхаюсь.
Г-же Дювиль даже и в голову не могло прийти, что ее сына бросили. Муж усадил ее.
— Виновник разрыва не он, а она.
— Она? Как так? Ну-ка рассказывай, не тяни.
И он рассказал, как все произошло.
Г-жа Дювиль выслушала мужа не прерывая. Потом отчаяние вырвалось громким рыданием. Она проклинала неверную невесту, ее семью и г-на Зарагира. Заламывая руки, ока плакала и причитала:
— Бедный мой Луи! Он был так счастлив! Нет, нет, это слишком! А его карьера? Будущее? О, бедный, бедный Луи. Все было так прекрасно! — повторяла она сквозь рыдания. Выгони немедленно всех этих людей!
Г-н Дювиль дал ей выплакать все ее отчаяние. Он переживал не меньше ее и тоже не находил себе места от горя.
Семейство невесты, на которое было жалко смотреть, проводили на вокзал, и оно отправилось восвояси.
Супруги Дювиль разослали гостям телеграммы и послания, отменяющие церемонию в церкви, известили поставщиков об отмене заказов, а когда вечером в Вальронс приехали несколько человек, которых не удалось предупредить, их встретил на крыльце Фано и сообщил, что свадьбы не будет и что в гостинице Сен-Пепен для них приготовлен ужин.
Поздно вечером Зарагир и невеста вышли из машины перед гостиницей в Мантоне. Смелость их поступка еще больше сблизила их. Нельзя сказать, чтобы они были так уж счастливы, но они надеялись, что время смягчит воспоминание о психологической катастрофе, которую вызвал их отъезд.
Событие это наделало много шума в округе. Все друзья Дювилей разделили их разочарование. Никто не высказался одобрительно о поступке беглецов. А полковник долго мучился угрызениями совести и никак не мог себе простить, что это именно он по простоте душевной привез племянницу в Вальронс, и очень сердился на нее за ее столь скандальное поведение. Он выждал некоторое время, прежде чем осмелился нанести чете Дювилей визит с извинениями и соболезнованиями. Г-жа Дювиль забросала его упреками, и он мужественно выслушал их. Она говорила: