Жюльетта. Том II
Шрифт:
— Какая наглая тварь! — взорвалась я, правда, возмущение мое было вызвано тем, что Шарлотта обманула меня таким бессовестным образом. — Чудовище! Гнусное чудовище! Устроить такую подлость лучшему из мужей! Человеку, который безумно любил ее, который во всем отказывал себе ради ее прихотей! Какая черная неблагодарность! За это самое суровое наказание будет слишком мягким.
В этот момент в комнату вошли Элиза и Раймонда, разодетые как богини, и принесли шоколад его величеству. До сих пор Фердинанд ни разу не видел моих девушек.
— Это еще что за красотки? — спросил он, и глаза его заблестели.
— Наши камеристки, — ответила я.
— Почему же
— Мы не думали, что они могут вам понравиться.
Распутник вмиг позабыл и узницу, и ее преступление и пожелал тут же позабавиться с девушками. Ввиду сложившихся обстоятельств такое желание следовало удовлетворить немедленно. Перед Фердинандом открылась дверь будуара, он удалился туда вместе с обеими служанками и вышел только два часа спустя после того, как довел обеих до изнеможения.
— Вы мои лучшие друзья, — заявил он, прощаясь, — и я прошу вас не бросать меня. Давайте забудем это досадное недоразумение, отныне я буду считать вас образчиками невинности и верности.
С тем он ушел из нашего дома.
Если бы монарх Неаполя не был таким слабовольным человеком, королеву Шарлотту отравили бы в тот же день; мы предоставили Фердинанду достаточно доказательств, но разве был способен на решительные действия этот болван? Словом, он не сделал ничего подобного. Новость о заточении королевы разнеслась по всей Европе, но так и остались непонятными причины ее неожиданного ареста, а затем и скорого освобождения. Мы же, не дожидаясь исхода этого дела, готовились к отступлению. Трофеи наши оказались громоздкими и тяжелыми: мы приобрели несколько старинных бюстов, мозаичных панно, античных мраморных безделушек и образцов камней из Везувия, набили ими ящики, а в самом низу, на дне, спрятали золото. Прежде чем заколачивать ящики, мы попросили короля проверить наш багаж; он отказался, и наша длинная кавалькада тронулась в путь: на десяти повозках ехали наши вещи, в одном экипаже — наша свита, в другом — мы с Клервиль. Перед отъездом мы зашли к Фердинанду попрощаться, и он опять долго уговаривал нас не уезжать, а когда понял, что это бесполезно, выдал нам паспорта для пересечения границ своего королевства.
В тот же вечер мы были в Капуе, а неделю спустя — в Риме, куда добрались без всяких хлопот и приключений. Только тогда Клервиль известила брата о своем намерении ехать вместе со мной во Францию, где она намеревалась обосноваться до конца жизни. Она просила его также переехать в Париж, но Бризатеста не мог оставить свое ремесло и несмотря на то, что скопил к этому времени большое состояние, он торжественно заявил, что твердо намерен умереть с пистолетом в руке.
— Пусть будет так, — сказала Клервиль. — Я предпочитаю тебя, Жюльетта. Мы больше никогда не расстанемся — такова моя воля.
Я заключила подругу в объятия и поклялась ей, что у нее не будет повода раскаяться в своем решении. Увы, давая это обещание, я так мало знала о капризах судьбы, чьи звезды уже начинали тревожно мерцать над нашими головами.
Продолжая свое путешествие, мы доехали до Анконы, где, воспользовавшись чудной погодой, гуляли в порту, когда заметили высокую даму лет сорока пяти, которая пристально смотрела на нас.
— Ты не узнаешь эту женщину? — спросила меня Клервиль.
Я обернулась и всплеснула руками.
— Разрази меня гром, Клервиль, если это не наша парижская колдунья! Ну конечно, это Дюран!
Ее имя было еще на моих устах, когда его владелица подошла и сердечно поприветствовала нас.
— Какой сюрприз! — удивилась Клервиль, вновь встретив ту, которая
— Пойдемте ко мне, — вместо ответа сказала Дюран, все еще красивая, несмотря на свои годы, — хотя эти люди не понимают нашего языка, лучше побеседовать в спокойной обстановке.
Мы пришли в роскошную гостиницу и, усадив нас, она заговорила:
— Я буду очень рада познакомить вас с одной выдающейся женщиной, одной из самых необыкновенных, каких только рождала Природа.
— Кого вы имеете в виду? — спросила Клервиль.
— Сестру императрицы, тетку королевы Неаполитанской, личность, совершенно вам неизвестную. Еще в самом нежном возрасте принцесса Кристина — так зовут эту даму — обнаружила наклонности к такому невероятному распутству, что отец посчитал ее неисправимой. Видя, что ее распущенность возрастает с каждым днем и годом, он счел за благо купить для нее остров в Далмации, у побережья Адриатического моря; выделил ей огромное содержание и отдал остров под протекторат Венецианской республики, которая специальным договором признала ее права творить в своих владениях все, что ей вздумается. Кристина получила свое крохотное королевство в шестнадцатилетнем возрасте, сейчас ей сорок лет, и она с тех пор ведет веселую и разгульную жизнь. Но я не стану больше рассказывать о ней, лучше мы отправимся на ее остров. Весь путь займет у нас два дня. Ну и как, вы согласны?
— Разумеется, — ответила я за себя и за свою подругу, — ведь цель нашего путешествия — познакомиться с обычаями и моральными принципами людей, поэтому мы не хотим упускать такую возможность.
— Еще бы, — подхватила Клервиль, — тем более что на острове этой Кристины мы насладимся вволю.
— А вот это нет, — прервала ее Дюран, — плотских удовольствий вы там не получите.
— Тогда чем же она занимается на своем острове? — изумилась я.
— Довольно, о ней больше ни слова. Я хочу сделать вам сюрприз.
Она явно не желала говорить на эту тему, и я перевела разговор на другой предмет.
— Теперь, когда мы снова нашли друг друга, — сказала я
колдунье, — вы должны рассказать о своем внезапном исчезновении из Парижа. Почему вы не пришли на свидание с графом де Бельмором, с которым я вас познакомила?
— Дело в том, что я не смогла это сделать по самой простой причине: в тот день меня повесили.
— Что?!
— Да, именно повесили. Дело было так: я продала яд юному герцогу N.. который задумал избавиться от своей матушки. Но в последний момент этот идиот раскаялся и выдал меня; последовал арест, потом суд — причем все это произошло за один день. Но я была близко знакома с главным судьей Самсоном, и мы договорились, что меня повесят только для вида. Судьи перепирались в течение одиннадцати часов, и только ночью меня увезли, наконец, из ратуши.
— Петлю накинул сам Самсон, он же руководил всем этим балаганом. Меня бросили в телегу, отвезли на кладбище, где один из слуг судьи по его заданию выкупил мое тело, и до рассвета мне удалось покинуть Париж. На следующий год я вернулась в город, сняла дом в другом квартале и под чужим именем. Дела мои снова пошли хорошо — недаром говорят, что веревка повешенного приносит удачу. Сегодня у меня очень приличное состояние, каждый год я приезжаю в Италию, чтобы пополнить запасы сырья для ядов, которые продаю по всей Европе. Но готовить их я предпочитаю дома. Сейчас этот вид убийства в моде, так что от клиентов нет отбоя. На острове у Кристины вы увидите поразительные эффекты моих новых составов.