Жюльетта. Том II
Шрифт:
— Эй, Карлсон, — с восторгом закричал он, — ты можешь гордиться этими жопками. А их влагалища я оставлю тебе.
Тем временем внутренности Клервиль оросило семя Франсиско, и неистовая моя подруга содрогнулась всем телом, упругим кошачьим движением сбросила своего всадника, извернулась и насадила свою вагину на член мальчика, выполнив этот акробатический трюк с такой ловкостью, что ничуть не потревожила при этом отца, который самозабвенно содомировал своего ошалевшего сына. Наконец Карлсон выдавил из себя сперму, зад Франсиско опустел, и капитан, уставший от женского пола, тут же закупорил его, а я, подхваченная горячей волной сладострастия, упала на колени и жадными поцелуями покрыла ягодицы этого мужественного разбойника, о которых
— Как прекрасен ваш член, Боршан! — вздыхала я, истаивая от блаженства. — Как сильно я жаждала его!
— И все-таки пусть и другие получат свою долю, — ответил капитан, обхватывая Боргезе за талию. — Извините меня, Жюльетта, но именно этой роскошной заднице я обязан своей эрекцией; с того самого момента, как мы разделись, я неотступно думал о ней. Я исследую ее и тут же вернусь к вам.
Я вздохнула и, оглядевшись по сторонам, увидела, что Франсиско изнывает от безделья; вкусы мои были слишком изощренны для неопытного юноши, и я стала пробовать разные средства. Я сосала ему член, облизывала анус, обхватив его голову своими бедрами; потом он сам изъявил желание совершить со мной содомию, и я повернулась к нему задом, прижавшись влагалищем к лицу Розины; в конце концов новые извержения смирили наши страсти, и капитан заявил, что поскольку мужчины удовлетворены сполна, пора дать вкусить блаженство и дамам.
— Обычно женщинам трудно получить настоящее удовольствие от малолетних детей, — сказал он, — поэтому советую вам призвать на помощь все свое воображение. Начнем с вас, Жюльетта. Карлсон ляжет на софу, вы сядете на его торчащий кол, Клервиль и Боргезе будут ласкать вам клитор и нижние губки; но пусть они вам не завидуют, ибо также получат большое удовольствие, хотя чуть позже. Элиза с Раймондой пусть развлекают нас сладострастными позами. Жертвы должны подходить к вам на четвереньках: вначале верная супруга, которая из дальних стран привезла для нас золото, а для Карлсона — потомство, за нею — ее сынок, следом — обе дочери, и вы будете выносить им приговор, но для начала пытка должна быть мягкой: мы будем развлекаться долго, и пусть их страдания возрастают постепенно. Последний приговор вы увенчаете оргазмом, после чего займемся исполнением.
Присутствующие заняли свои места, и мои опытные в разврате наперсники дождались, пока голова у меня закружится от удовольствия, прежде чем направить ко мне первую жертву. Первой приблизилась Розина; я велела ей подойти ближе, несколько мгновений рассматривала ее тело и, облюбовав груди, объявила, что их надлежит выпороть. За нею подполз Франсиско, и мой выбор пал на его красивые ягодицы, Кристине досталось съесть дерьмо первого среди нас, кому захочется испражниться. А самая юная, Эрнелинда, чей смиренный благообразный вид глубоко тронул меня, заслужила по две пощечины от каждого из нас.
— Вы готовы к оргазму, Жюльетта? — спросил Боршан, которого возбудили сверх всякой меры мои лесбиянки своими бесстыдными упражнениями.
— Ну конечно, черт меня побери! Я держусь из последних сил… Твой фаллос творит чудеса, Карлсон!..
— Итак, первый акт окончен, — удовлетворенно произнес капитан. — Сейчас приговоры приведем в исполнение; следующим судьей будет Боргезе.
По общему решению экзекуцию поручили другой женщине — не той, что выносила приговоры. Первой эта роль выпала Клервиль; она сразу пожелала
— Теперь ваша очередь, Боргезе, — сказал капитан и добавил: — Надеюсь, Сбригани понимает, как нам нужна его мощная шпага, и побережет ее.
— Можете убедиться сами, — подал голос Сбригани, извлекая из моего ануса свое несгибаемое оружие и насаживая на него по самый эфес роскошный зад Олимпии, — и не беспокойтесь: я буду извергаться только в случае крайней необходимости.
Боргезе заняла место судьи, я стала экзекутором.
— Не забывайте, — предупредил капитан, — жестокость увеличивается постепенно, смерть должна наступить в последнем акте.
— Смерть?! — ахнула Розина. — О, Господи! Чем я заслужила ее?
— Если бы ты заслуживала смерти, стерва, — заметил Карлсон, продолжая содомировать Боршана, который, казалось, сросся с задом Раймонды и сосредоточенно облизывал отверстие Элизы. — Да, мерзкая тварь, если бы ты ее заслуживала, мы приговорили бы тебя к чему-нибудь другому. Мы все здесь глубоко уважаем порок и испытываем сильнейшее отвращение ко всему, что напоминает добродетель; таковы наши незыблемые принципы, и с твоего позволения, дорогая женушка, мы от них никогда не отступим.
— Довольно разговоров, прошу вас высказаться, Боргезе, — проворчал капитан, всем телом отвечая на ритмичные толчки своего фаворита.
— Розина, — объявила темпераментная Олимпия, — получит от каждого из нас полдюжины уколов шилом; милому Франсиско его отец покусает ягодицы, а все присутствующие дамы — мужской атрибут; затем палач выдаст Кристине двадцать ударов палкой по спине и поломает два пальца на каждой руке Эрнелинды.
Шесть раз глубоко воткнув остро заточенный инструмент в пышную грудь Розины, я передала его друзьям, которые с наслаждением кололи это восхитительное тело, выбирая самые уязвимые места, в чем особенно отличился ее преданный супруг: злодей нанес свои шесть уколов прямо в стенки ее влагалища. Остальное сделала я сама с присущим мне искусством и пылом и вызвала общий оргазм.
— Побольше жестокости, сестра, — напомнил капитан Клервиль, когда княгиня Боргезе уступила ей свое место, — помни цель, к которой мы идем.
— Не бойся, братец, — откликнулась гарпия, — сейчас ты узнаешь свою родную кровь.
На софу лег Карлсон, на его вздыбившийся, как мачта, орган уселась сестра капитана и медленно опустилась, погрузив его целиком в свой необъятный анус; Боргезе и я принялись ласкать и возбуждать ее, и она начала выносить приговоры.
— Я хочу, — сказала она звенящим от возбуждения голосом, — чтобы раскаленным железом прижгли обе груди жены этого содомита, который лежит подо мной; я хочу, — продолжала мегера, закатывая глаза и будто прислушиваясь к движению члена в своих потрохах, — чтобы шесть глубоких ран украсили обольстительные ягодицы юноши, который ожидает приговор, сидя на колу моего брата; я хочу, чтобы поджарили ягодицы Кристины, а в нежную жопку Эрнелинды влили хорошую порцию кипящего масла.
Но в этот момент произошел забавный эпизод: охваченная паникой при мысли о предстоящем клистире, девочка непроизвольно сбросила все, что было в ее кишках, запачкав дерьмом весь пол.
— Разрази меня гром! — взревел Боршан, награждая сильнейшим пинком виновницу, которая едва не вылетела из окна. — За такое оскорбление надо перерезать горло этой мерзавке.
— Но что произошло такого особенного? — заступилась за бедняжку Клервиль. — Это всего-навсего дерьмо, и я знаю, что ты его любишь; чтобы ты сказал, если бы это сделала. Жюльетта? Мои пальцы уже чувствуют, как что-то вылезает из ее задницы, подставляй скорее свой рот.