ЖЖурнальные рассказы
Шрифт:
— Спасибо, я и так не жалуюсь… — ляпнула я первое, что пришло в голову.
Муж, который терпеть не мог яблоки и справедливо считал, что он и без них "ого-го!" и молоденький, не выдержал.
— А ну, пошла вон отсюда, Виагра доморощенная! — прорычал он. — Нам твоего Гербалайфа даром не надо! Сама жуй на ночь свой пестицид вегетативный, а то уж больно вид у тебя непрезентабельный!
И захлопнул дверь.
В нее тут же позвонили. Я машинально глянула под потолок, где сиротливо изгибались обрывки проводов от срезанного звонка.
Муж
На пороге стояли… черти. Человек, тьфу, нечистей, штук десять, все разного роста и комплекции, мохнатые, рогатые, длиннохвостые, и у каждого через плечо — большая клетчатая сумка на двух лямках. Пока мы ошарашено переводили взгляд с одной хитрющей морды на другую, вперед выступил самый нахальный с виду, меченый длинным застарелым шрамом поперек щеки, и вежливо спросил:
— Не будете ли вы так любезны ненадолго пустить нас в свой мир?
— Зачем? — оторопели мы.
Черти захихикали, переглядываясь и подталкивая друг друга острыми локотками.
— На закупки, — пояснил меченый. — У нас в преисподней слух прошел, что вы, ребята, частные врата наладили, ну, мы и решили подхалтурить.
— Подхалтурить?!
— Видите ли, — несколько смущаясь, принялся объяснять меченый. — Вы не представляете, какая у нас там волокита с отпускными визами. Пока 666 инстанций не отбегаешь, нужных справок не соберешь, каждую у Самого не подпишешь, на землю не пускают. За душами — всегда пожалуйста, срочные командировки по десять раз на дню, только и успеваем — туда-сюда мотаться, а мы ведь не двужильные, нам тоже отпуск полагается — ну, там, в музей сходить, балет послушать, по магазинам пробежаться, селедочки там закупить, конфет, сахара, пивка…
— Вон!!! — взревел муж. — Наглость какая — из России к нам за маслом едут, с Украины — за нижним бельем, из Польши за колбасой, теперь еще черти повадятся наше пиво за границу вывозить! Челноки чертовы! А потом в магазинах шаром покати!!!
Дверь хлопнула, едва не прищемив меченому пушистое рыльце.
— Хам, — очень культурно сказали за дверью, и в дыру глазка полезла скрученная трубочкой банкнота. Банкноту муж, изловчившись, выхватил, а в дыру мстительно ткнул отверткой. По ту сторону взвыли басом, а банкнота тут же обернулась сухим дубовым листом, на котором при взгляде на свет отчетливо просматривались водяные знаки.
— Черт знает что! — к месту сказал муж, потирая затылок.
— Берись за дело! — строго напомнила я, открывая дверь.
За дверью, на бело-желтом одуванчиковом лугу крепко спало трехголовое чудо-юдо. Каждый его выдох поднимал в воздух три легких облачка опушенных семян. Вокруг чуда-юда с победными криками мельтешил низкорослый богатырь в длинной кольчуге с шеломом, поочередно пытаясь отделить мечом от спящей туши три бугристые головы, или, на худой конец, хвост. Меч отскакивал, как резиновая дубинка от бревна. Чудо-юдо не обращало на богатыря ни малейшего внимания. Невдалеке текла река, судя
Муж нашел клещи и подступил к замку, щелкая ими, как средневековый стоматолог. Шесть гвоздей, пробивших дверь насквозь (три в наружной стороны, три с внутренней), особых хлопот не доставили — муж прошелся молотком по торчащим остриям, подцепил приподнявшиеся шляпки клещами и выдернул.
От грохота молотка чудовище проснулось, зевнуло во все три горла, показав ленты зубов, идущих до самого желудка и, так и не заметив вконец уморившегося Ивана, поползло к нам на коротких кривых лапах.
От греха подальше мы закрыли и снова открыли дверь.
На пороге стояли черти. Уже другие, в штатском, с пластиковыми карточками-бэджами на отворотах, как у спецагентов из сериалов про НЛО.
— Таможенная служба! — отчеканил первый, с опознавательными знаками майора, выбитыми на рогах.
— Налоговая полиция, — угрюмо пробурчал второй, не вынимая рук из карманов долгополого плаща. — Тут спекулянты не пробегали?
— Хвостатые? С пушистым рыльцем? Главный со шрамом во всю щеку? Вежливо так говорили? — уточнил муж.
Рогатые спецагенты заметно оживились.
— Да, да, они самые! Это злостные спекулятивные элементы, они подрывают экономику пекла, беспошлинно ввозя в преисподнюю спиртные напитки! Вы пустили их сквозь врата?!
— И их не пустил, и вас не пущу! — с молотком наперевес объявил мой негостеприимный супруг. — Мы с вами двустороннего соглашения о выдаче государственных преступников не заключали, так что уберите свое официальное копыто с границ суверенной квартиры!
Те вытаращили на мужа глаза, но ответить ничего не успели — дверь захлопнулась.
— Дай я открою, у тебя рука несчастливая, — сказала я, и тут же прямо мне в руки свалилась стрела — тупая и корявая, оперенная, судя по всему, подобранным в грязи петушиным пером. По необозримому болоту, придерживая рукой высокую красную шапку, с кочки на кочку скакал костлявый подросток с жалкими зачатками бороды внизу щек, в расшитом золотом долгополом кафтане, с ореховым луком через плечо.
Увидев меня со стрелой, он так и сел на кочку.
— А где жаба?! — хрипло спросил он.
Муж елейным голосом заметил, что это она самая и есть. Я, не оставаясь в долгу, обозвала его Кащеем Бессмертным. Горе-стрелок легковерно позеленел от страха, развернулся, и, обронив-таки шапку, задал стрекача.
А нас атаковали комары — тучи изголодавшихся кровопийц, без колебаний сменивших промозглое болото на однокомнатное жилье в центре города. Торопливо захлопнув дверь, мы битый час носились по квартире с газетами наперевес, выпроваживая незаконных эмигрантов в природную среду парка.