Зильбер. Второй дневник сновидений
Шрифт:
В основном она пыталась с поразительной открытостью обвинить маму в том, что та охотилась за наследством, и самыми отвратительными способами отвадить от неё Эрнеста. И вообще она связывала это с общей нелюбовью к американцам, которых считала бескультурными, глуповатыми и тщеславными. Тот факт, что у мамы было два высших образования, не очень её впечатлял, ведь она их получила в США, а не в цивилизованной стране. (А то, что мама сейчас преподавала в Оксфорде, она умышленно игнорировала.) Хуже американцев, по мнению миссис Спенсер, могли быть только немцы, которые затеяли Вторую
Мы очень старались усыпить её злобу и пробудить тёплые чувства, но у нас это совсем не получалось. (Хорошо, очень старались – это небольшое преувеличение.) А сейчас мы даже бросили все попытки. Как там Лотти всегда говорила? «Как аукнется, так и откликнется». Ну или как-то так. Только нам было бесполезно аукать. Особенно мне и Мие. Мама всё время надеялась на чудесное перевоплощение, а Лотти… Ой, Лотти – это безнадёжный случай. Она твёрдо верила в хорошее в людях. Даже в хорошее в нелюдях.
Бестия в этот момент посмотрела на Лотти и желчно промолвила:
– Сделай мне просто чай. Чёрный «Эрл Грэй» с каплей лимонного сока.
– Сейчас принесу! – Тут уж ничто не могло сдержать Лотти, она вскочила.
Ещё немного – и её свитер порвался бы, потому что я всё ещё цепко держала её за рукав. Грейсон было сказал: «Я могу это сделать», – но Лотти остановила его. Мы уже несколько раз говорили миссис Спенсер, что Лотти не служанка (более того, воскресенье было её выходным днём), но наши объяснения, несмотря ни на что, до неё не доходили. Она придерживалась мнения, что тот, кому ты платишь деньги, не может быть твоим другом.
– В нормальной чайной чашке, а не в таком стакане, из которых вы все пьёте свой отвратный кофе.
Миссис Спенсер уселась. Как обычно, в её присутствии создавалось впечатление, что ты недостаточно тепло одет. Я подумала о тёпленьком вязаном свитере. И захотела ещё кофе из обычного стакана.
– Рыся, – прошептала Мия мне на ухо.
– Что-что? – шепнула я в ответ.
– Рыжая бестия – это очень длинное имя. Давай называть её просто Рыся.
– Согласна. – Я хихикнула. Прозвище Рыся отлично ей подходило.
Миссис Спенсер осмотрела нас с порицанием (маму и Флоранс тоже – перешёптывание и хихиканье за столом, несомненно, не были знаком хорошего воспитания), но потом всё-таки решила, что не стоит к нам обращаться.
– Грейсон, дорогой, а где же милая малышка Эмили? – осведомилась она.
– Ей повезло немножко больше: она всё ещё спит в своей кровати.
Грейсон в который раз потянулся к яичнице и намазал тост, семнадцатый, по моим подсчётам. Невероятно, сколько в него входит, и при этом он не толстеет ни на грамм!
«Милая малышка Эмили»! Мне кажется или это было сказано с иронией?
Эмили, девушка Грейсона, училась, как и он, в выпускном классе, была
Она аррогантно [2] вздохнула:
2
Аррогантно – заносчиво, надменно. (англ.)
Рядом с ней мы были вынуждены узнавать множество странных слов: возмущение, неприязнь, горячиться, шелковица, национальное достояние, сенсационный, мезальянс. Все эти слова для меня были чужими три недели назад, а сейчас легко слетали с губ.
– Ах, я просто надеялась её тоже здесь встретить. Но, видимо, вы сегодня пригласили только обслугу.
Я быстренько глянула на Лотти, но она ничего не слышала, потому что громко звенела посудой, стремясь заварить идеальный чай.
– Лотти живёт здесь, – сказала Мия без всякого намёка на доброжелательность. – Скажите, пожалуйста, где, по вашему мнению, она должна завтракать?
Брови миссис Спенсер снова поднялись.
– Насколько я знаю, моя внучка выделила вашей няне пространство на мансарде, и места там, видит Бог, больше чем достаточно.
Ах, только не это!
– Мама! Мы это уже несколько раз обсуждали. Давайте, пожалуйста, поговорим о чём-нибудь другом.
Эрнест выглядел совсем печально. А моя мама так вцепилась в скатерть, как будто боялась вскочить и убежать из-за стола.
– Хорошо, сменим тему. Ты должен прийти ко мне и поменять аккумуляторы в пожарной сигнализации, Эрнест, – сказала миссис Спенсер. – Сегодня ночью у Чарльза сработала тревога, потому что они разрядились. (Фух, значит, он был все ещё жив!) У меня бы случился инфаркт, если б со мной такое произошло.
Она демонстративно схватила себя за рыжий джемпер в том месте, где располагался бы ее кардиостимулятор, если бы у неё было чувствительное сердце. Но этого не могло случиться. Она была здорова как бык.
– Пожалуйста. – Лотти поставила перед ней чашку. – «Эрл Грэй» с каплей лимонного сока.
– Спасибо, мисс …
– Вастельхубер.
– Вастелхебер, – сказала миссис Спенсер.
– Можете называть меня просто Лотти, – заметила Лотти.
Миссис Спенсер ошарашенно уставилась на нее.
– Ну уж нет, – ответила она с напором и начала копаться в своей сумочке. Видимо, в поисках нашатыря.
– Ой, расслабься, Рыся, – пробормотала Мия по-немецки себе под нос.
Никто из Спенсеров не знал немецкого, поэтому мы иногда использовали его как тайный язык. Но только при необходимости.
Рыся кинула таблетку сахарозаменителя из её личной коробочки с лекарствами и помешала чай.
– То, из-за чего я вообще-то здесь… Как вы все уже знаете, каждый год в январе на Крещение я устраиваю маленькую чайную вечеринку.