Зима драконов
Шрифт:
Старик стоял под аркой из полок, опираясь на светлосерый посох. У него над головой в джунглях полок угрожающе лопотали обезьяны.
– Кто он такой? И что с ним?
– Он был чародеем и жил в Чайо, в Намири, маленьком городке к востоку от Дорри. Пятьдесят лет назад мрак опустился на Намири; страшный ледяной мрак, в котором звучали голоса. Твой учитель Серадис в конце концов нашел крошечную шкатулку, холодную и лишенную жизни, точно Пропасть. Он ее сделал. Серадис закрылся в своем доме и умирал от голода, терзаемый демонами, которых видел только он один.
Глаза Таргоса сверкали
– Девяносто два года назад в Мериньи, что в Накаси, дочь чародейки Идриал Диаманти умерла от лихорадки. А вскоре обнаружили саму Диаманти, она сошла с ума, а еще не разложившееся и не преданное земле тело ее дочери бродило по улицам благодаря заклинанию, О котором никто в Накаси не слышал со времен Связывания.
Тогда же через город проезжал волшебник, который сумел освободить чародейку от безумия. Когда она поняла, что натворила, то покончила с собой. И тело ее дочери тут же упало на землю.
– Она тоже здесь?
– Если задержишься, то сможешь увидеть се.
Словно холодный ветер, далекий смех ворвался в тупик, и янтарный свет потускнел. Тени стали плотнее и, казалось, потянулись вперед. Таргос что-то резко сказал, и они отступили.
– Но почему человек ступает на такую дорогу?
– Горе, – ответил Таргос. – Страх. Любовь. Ненависть. Зависть. Жажда власти.
– Они всегда умирают?
– Те, кто вызывает мрак? Всегда. Опустошенный не обладает собственной жизнью, которую может им отдать. Он превращает их в чудовищ и пожирает.
– Я не понимаю, – сказала Сенмет, и во рту у нее неожиданно пересохло, – Мой учитель говорил мне, что Анкоку связан.
– Анкоку действительно связан, – спокойно подтвердил Таргос. – Я это знаю, потому что присутствовал при Связывании. – Его голос набрал силу. – Мы стояли у подножия холма Анор, в Камени, в центре круга камней. Иморин вызвал четверых из нас охранять холм: с севера, юга, запада и востока. Мне достался южный склон. Генарра Белое Копье удерживал восточный, Данио Меняющий Форму – западный. А Сорвио Алиэф, брат Мирдиса Ализфа, охранял северный, самый опасный. Сорвио был очень опытным, беспощадным воином, хоть и не волшебником, он поклялся, что вместе со своим отрядом сможет защитить холм от любого нападения.
– А зачем нужно было его охранять?
– Даже тогда, среди страшных жертв и ликования в этот знаменательный день, остались существа, преданные Опустошенному. Иморин боялся, что они попытаются его освободить, и он не ошибся. Но мы, Стражи, отразили их атаки.
Старик поднял свой посох, и на мгновение Сенмет увидела его таким, каким он был: юного и гордого, окруженного ореолом заклинаний, свирепого, словно лев. Иморин и Мирдис Алиэф сплели заклинания, чтобы связать Опустошенного. Анкоку спит и ничего не сможет предпринять, пока его не вызовет человеческое сознание. Но когда он услышит призыв, он проснется. А когда эти люди умрут, опять погрузится в сон. – Тени снова потянулись вперед, старый волшебник наставил на них свой посох, они зашипели и отступили. – Идем, дитя. Это плохое место.
Обойдя стол, Сенмет последовала за ним по окутанному тенями проходу и вошла в зал. В следующее мгновение внутри
– Они уходят, куда и когда захотят. Я не являюсь их господином. – Он кивком показал на кресло. – Садись. Ты, наверное, очень устала. – Увидев выражение, появившееся у нее на лице, он рассмеялся. – Не бойся, это настоящее кресло.
Она действительно очень устала: белая орлица не спала и не ела во время своего путешествия. Подушки показались ей мягкими и удобными. В окна, точно благословение, вливался янтарный свет, но ни его яркость, ни направление не изменились с тех пор, как Сенмет вошла в библиотеку. Время здесь двигалось по собственным законам. Огромный зал был волшебным: равнодушный, загадочный, пронизанный дорогами, которых ей не дано было увидеть. Проваливаясь в сон, она подумала, что здесь должны быть и другие комнаты, чердак, подвал, коридоры, потайные каморки вроде той, где она нашла Хенрика Лама. Тут можно провести целую жизнь, наблюдая за тенями, скользящими по проходам, познающими тайны библиотеки.
– Магистр, прошу меня простить. – Таргос поднял голову от книги. – Вы знаете этого человека?
Сенмет нарисовала в воздухе портрет светловолосого мужчины с бледной кожей.
– Сын Дракона, – сразу же ответил он.
– Карадур Атани?
Вместо ответа он встал и исчез среди полок, но вскоре вернулся с большой тяжелой книгой, переплетенной в красную кожу.
– Посмотри в седьмой главе.
Книга называлась «Летописи севера», и в ней содержались имена и описания королей, о чьих владениях и правлении она никогда не слышала. Сенмет открыла седьмую главу. Оказалось, что она содержит генеалогические карты. Одна из них была озаглавлена «Атани» и занимала несколько страниц.
Коджиро Атани, родился в Год 1070, женился на Хане Диамори, в Году 1877. В Году 1089, году ее смерти, Хана Диамори Атани родила близнецов Карадура и Тенджиро.
– Что означают золотые буквы? – спросила Сенмет.
– Принадлежность к роду драконов, – ответил Таргос. Сверху к нему спрыгнула золотистая обезьянка, которая решила с ним поболтать, и он рассеянно ее погладил. – Карадур Атани – дракон, а его брат нет. Я его помню.
– Он здесь побывал? – Таргос кивнул. – Он чародей?
– У него есть дар. Но в этом нет ничего необычного. В роду драконов и прежде появлялись маги. Дар менять форму – уже магия. И хотя он не может к ней обратиться, в отличие от своего старшего брата, она живет у него в крови. Но если бы он обладал талантом в десять раз большим, чем тот, что у него есть, он не смог бы добиться того, чего хочет. Он не пожелал стать волшебником, воином или ученым, не захотел пойти по одной из дорог, открытых ему.
– А кем он хочет стать?
– Драконом. – Старик снова погладил обезьянку. – О да, я помню его, хотя он меня не видел. Приятный молодой человек, изящный, воспитанный, сияющий, точно солнечный цветок. Но по его пятам идет мрак, который ухмыляется, словно злобный пес.