Зима и незима
Шрифт:
Девушка почти летела по длинному общежитскому коридору, подпрыгивая на ходу и размахивая сеткой. Она даже не совсем поняла, на кого наскочила на очередном повороте.
От неожиданности Марина остановилась и подняла глаза. На неё смотрел высокий симпатичный парень. Она помнила, что изредка встречала его в общежитии, и каждый раз ловила на себе улыбчивый восхищённый взгляд, от которого ей становилось не по себе. Парень никогда не делал попыток познакомиться, он просто смотрел на неё и улыбался, как будто желал вызвать её смущение. Она на самом деле смущалась и старалась поскорее пройти мимо. Вот и теперь она густо покраснела и, невнятно пробормотав извинения, быстро побежала дальше. А парень долго, задумчиво смотрел ей вслед.
В роддоме Марине объяснили, что роженицы с такой фамилией у них нет, и передачу не взяли, посоветовав узнать в другом месте. Она растерялась – неужели не расслышала правильный адрес – постояла немного под больничными окнами, пытаясь высмотреть в каком-нибудь из них Ларису, но, прождав напрасно, обеспокоенная, пошла назад в общежитие.
Несколько дней спустя Лариса возвратилась из роддома с туго запелёнатым, посапывающим малышом. Её никто не встречал. Добросердечные медсёстры вызвали для неё такси, а водитель помог донести до комнаты вещи. Лариса выглядела усталой и раздражённой. Она небрежно положила маленький свёрток на кровать, даже не распеленав его, и не проверив, всё ли в порядке. В движениях и взглядах, обращённых к ребёнку, сквозили равнодушие и безразличие.
– Ой, ты уже вернулась! – радостно заулыбалась ей Марина. – Я ходила навещать тебя, а мне сказали, что ты в каком-то другом месте. Я, наверно, в суете не поняла, куда тебя увезли. Ну, говори скорее, кто у тебя?
– Сын, – коротко обронила та.
В комнату постучалась соседка Тамара, и Лариса принялась оживлённо рассказывать ей о родах и своих больничных впечатлениях. Ребёнок забеспокоился, но Лариса лишь недовольно передёрнула плечами и проговорила, обращаясь к Марине:
– Я так устала, даже нет сил, к нему подойти. Ты бы посмотрела, чего он хочет.
Марина подошла к малышу и принялась осторожно разворачивать одеяльце. Никогда раньше ей не приходилось прикасаться к таким крошечным созданиям и её переполняли и страх и восторг и любопытство.
– Ой, да он же мокрый! – воскликнула она.
– Пелёнки в сумке, – ответила Лариса, даже не повернув головы.
С трудом Марина перепеленала малыша, но он не успокоился и начал совсем тихонько всхлипывать.
– Он, наверное, есть хочет? – заметила Тамара.
– Ладно, давай уж покормлю, – Лариса неохотно расстегнула блузку и взяла ребёнка.
Малыша устроили на одной из пустых кроватей, Лариса расположилась на другой. За шкафом натянули верёвку для просушки пелёнок, и Марине стало казаться, что Лариса обосновалась здесь надолго. Она постоянно совала ей сына, заметив однажды, что той больше подходит роль мамаши, чем ей, Ларисе. А Марине малыш действительно понравился, и она охотно возилась с ним.
Уезжать Лариса не спешила. Она объяснила, что хочет побыть в городе ещё несколько дней. На улице жарко. Дорога дальняя. Мальчик ещё слишком мал для утомительного путешествия в пыльном автобусе. Марина согласилась с её доводами, охотно взялась им помогать, но всё же надеялась в глубине души на их скорый отъезд. Приближался день возвращения Павла, а ей так хотелось после полугодовой разлуки побыть с ним вдвоём.
В один из таких дней Лариса отправилась по магазинам. В этот раз она не возвращалась особенно долго. Марина волновалась. Ребёнок капризничал. Она едва успокоила проголодавшегося мальчика, когда беззаботная мамаша, наконец, появилась на пороге. Свою задержку она объяснила какими-то срочными делами. От неё слегка попахивало вином, и она явно была чем-то довольна. Лариса выставила на стол упаковки с детским питанием и заявила:
– Всё, грудью кормить больше не буду.
– У тебя же столько молока, – запротестовала Марина, но Лариса отмахнулась и, даже не поинтересовавшись, как дела у сына, добавила, что
– Ну, а потом проводишь нас и прощай на веки, – закончила она. Марина возразила, что родители Павла живут там же, где работает Лариса, и что, приехав навестить их, она непременно заглянет и к ней, но Лариса лишь покивала головой и криво улыбнулась, как будто не слишком верила подобным заверениям.
Легли спать. Марина едва дремала, откликаясь на каждый шорох малыша, и всё время неодобрительно смотрела в сторону Ларисиной постели. А та спала так, словно не её сын лежал рядом, и не было у неё никаких забот.
Утром, подхватив одну из сумок и предоставив Марине утреннюю кормёжку мальчика, Лариса умчалась на вокзал, пообещав вернуться часа через три. Она даже не взглянула в сторону сына, и Марина в очередной раз нахмурилась и покачала головой. У неё как-то беспокойно ныло сердце. Ребёнок проснулся, жалобно заплакал, призывая маму, но той, как всегда, рядом не оказалось. Марина грустно вздохнула и принялась менять пелёнки и кормить малыша.
Прошло три часа, и четыре, и пять. К вечеру стало ясно, что Лариса не вернётся. Заглянули соседки, предложили осмотреть оставленные вещи, и нашли лишь несколько чистых пелёнок, распашонок да чепчиков. Вещей Ларисы не было. Сначала все растерянно замолчали, озарённые неожиданной догадкой. Потом возмутились, забеспокоились, вместе обсуждали, что предпринять. Кто-то порывался звонить в милицию, кто-то предлагал не спешить. Сошлись на том, что надо подождать несколько дней, вдруг одумается и явится назад. Присматривать за ребёнком пока решили по очереди. Так малыш и остался на своей, уже привычной постели.
На другой день Марина получила телеграмму от Павла. Муж приезжал следующим утром. Она растерянно посмотрела на малыша.
– Завтра Павел приедет. А что же мне с ребёнком делать? Куда же я с ним? – заволновалась она.
– Да, не беспокойся ты. Посидим мы с парнем пару дней. Встречай своего ненаглядного. Как-нибудь справимся, – пообещали подружки.
Марина успокоилась, собрала детские вещи и утром отнесла мальчика соседкам.
Это были чудесные, просто сказочные дни. Потом Марина будет вспоминать о них с болью и тоской. Потом у неё уже никогда не будет таких дней. А сейчас они наслаждались своим счастьем, своей свободой и любовью. И неважно, что спать им приходилось на узкой железной кровати, что комната была темновата и холодна, что на кухне всегда толпился народ. Они уходили гулять по городу, загорали на пляже, сидели в кафе, держались за руки и говорили, говорили, говорили. Ах, с какой любовью смотрел на неё Павел, какой нежностью светился его взгляд. Никогда больше не увидеть ей такого восхищённого взгляда, и тем больнее будет потом смотреть в его глаза, наполненные ненавистью и презрением.
Беда пришла неожиданно. Хотя и не совсем неожиданно. Ведь что-то чувствовала Марина в последние дни, что-то беспокоило её, тревожило, настораживало. Но разве могла она предполагать, какой удар нанесёт ей судьба? Да, в общем-то, и не судьба, а бывшая приятельница, жившая когда-то в одной с нею комнате.
В дверь постучала Тамара, сидевшая в эти дни с малышом.
– Марин, сегодня у нас много дел, возьми ребёнка.
– Какого ребёнка? – удивился Павел.
– Да, приезжала тут наша бывшая соседка по комнате, попросилась пожить несколько дней (она в положении была). Попала отсюда в роддом, а после выписки опять к нам пришла, пожила несколько дней, а потом оставила ребёнка и уехала. Уже неделя прошла, а она не возвращается. Мы решили пока подождать, вдруг одумается и вернётся. Вот и сидим с ребёнком по очереди – объяснила Марина, но её слова звучали почему-то неубедительно, и она смутилась.