Зима, которой не было

Рихтер Кристина

Я вновь бросилась на улицу, но глупо было надеяться, что он станет ждать, пока я перебешусь в укрытии. Мне внезапно захотелось поплакать прямо на крыльце, но мои планы нарушило сообщение от Леси. Как всегда кстати…

***

Естественно, в кино мы ходили втроем. После того, как удалось отбить подругу у «женатика», Женька почти не отходил от нее. Делал вид, что тот мужик может вернуться в любой миг, а он, в свою очередь, как настоящий друг Леси набьет ему морду. Девушка смирилась с положением вещей, и теперь они обменивались колкостями в два раза меньше,

что очень радовало. Раньше, бывало, их перепалки длились часами.

— Фильм — полная херня, — заявила Алеся, комкая наши билеты на выходе. Она сказала это достаточно громко, чтобы как можно больше народу узнало ее мнение.

Прелестное лицо и светлые волнистые волосы совсем не сочетались с теми ругательствами, которые, как будто сами по себе, срывались с ее губ. Однако замечу, что никогда не слышала того, кто ругается более органично, чем Леся.

— Можешь не орать? — оскорбился Женька, посмотрев по сторонам.

— Мозес не олать? — передразнила его та, скривив гримасу.

Я молча наблюдала за ними, а затем вмешалась:

— Мне тоже не понравилось. Я о фильме.

— Вот, — победно заявила подруга. — Антиутопии — подыхающая тема.

— В жуткой агонии, — вновь согласилась я.

Женька раздраженно вздохнул, скомкав в руке свою ненаглядную шапку «Боско». Вероятнее всего, мы его в ней и летом увидим.

Пойти в кино было идеей единственного парня в нашей маленькой компании. Иногда он пользовался надуманной привилегией — быть мужчиной — и всячески пытался рулить ситуацией. Наверное, ему приносило удовольствие руководить процессом, а нам — особенно не напрягаться. Поэтому фильм был выбран с его подачи.

— Мне в туалет надо, — внезапно поняла я, обратившись к Лесе. — Ты пойдешь?

— Нет. Я хотела взять пиццу на вынос, — заявила та. — Ты иди пока, мы постоим в очереди. Будешь что-нибудь?

— Как обычно.

На моих губах мелькнула благодарная улыбка. Возможно, Артем был прав и мне действительно стоило немного развеяться. Рядом с друзьями все плохие мысли уходили из головы, давая простор легкости и радости.

После туалета я уверенно зашагала в сторону кафе, где готовили нашу самую любимую пиццу. Обычно было плевать, что у них нет доставки, а торговый центр не самый близкий к дому. Это был наш с Лесей секрет. Глупый, но до ужаса приятный.

Поднимаясь вверх на эскалаторе, я с интересом разглядывала витрины. Весна едва успела пересечь границу половины, а манекены уже стояли разодетыми в летние наряды. Это всегда казалось мне странным. Совсем другое дело — сквозь стекло наблюдать за жизнью внутри дорогих кофеен. С друзьями мы никогда не бываем в таких местах, хотя порою прекрасный запах кофе манит и велит ненароком заводить туда Артема. В этой, со странным французским названием и табличкой, такой же сиреневой, как мой шарф, мы однажды были. Многие люди, посещающие это место, имеют какое-то неуловимое сходство…

Ах, да, точно. Деньги.

Хотя, я не о том. Даже тот человек у окна похож на Артема. Стрижки нынешних парней не отличишь. Интересно, все обеспеченные парни его возраста одеваются

так и все ли… бьют татуировки с рыбами?

Я едва не выронила сумку, остановившись прямо напортив стекла, отделяющего меня от кофейни. Парень повернулся в сторону своей собеседницы, и его профиль я узнала сразу. Это был он. Артем. Который решал дела со своим отцом.

Не знала, что Полина участвовала в процессе его зачатия.

Девушка сидела напротив, локтями припав к крышке стола. Оба о чем-то увлеченно разговаривали. Настолько, что не замечали меня, стоявшую почти вплотную к стеклянной перегородке. Мое отражение визуально разделяло их, но это присутствие было лишь оптической иллюзией. Как и то, что я себе навыдумывала.

Зачем он так со мной?..

Какие, к черту, планы? Какие отношения? Он просто воспользовался моей глупостью. Коля был прав. Бесконечно прав насчет всех этих девушек и прошлых… привязанностей.

В тот момент ярость зажглась во мне самым невиданным огнем и я едва смогла совладать с собой, чтобы не ворваться в это паршивое кафе. Они сидели за тем столом, где мы с Артемом пару раз пили кофе. Кое-как мне удалось потушить в себе пламя гнева, и почти бегом я ринулась прочь, из-за слез буквально на ощупь пробираясь к выходу.

«Простите, мне стало плохо,» — написала я Лесе, мчась по влажному от последнего снега асфальту. Затем добавила: «Пришлось пойти домой».

После этого я вырубила телефон и с размаху швырнула его в сумку. И это не было ложью. Сейчас мне впрямь стало так плохо, как никогда не бывало. Казалось, что от слез и соплей мое лицо превратилось в какое-то месиво, поэтому я шла, выбирая самые странные обходные пути. Спустя час блужданий и искреннего отчаяния я кое-как доковыляла до дома.

«За что?» — каждый раз спрашивала себя я, видя перед собой лицо Акиншева. Его лживое гадкое лицо и губы, которые улыбались той суке. Нужно было слушать ее с самого начала.

Нет.

Нужно было с самого начала понять, что мы с Артемом друг другу не подходим.

Едва волоча ноги, я доползла до своего этажа, с третьей попытки попала ключом в замочную скважину и открыла дверь. Полумрак коридора был моим спасением. Слезы перестали обжигать кожу: их просто не осталось. Только тупая боль и миллионы сожалений о содеянном.

Внезапно из комнаты раздался шум, а затем передо мной появился отец. Я удивленно распахнула жутковато-красные глаза и поглядела на него с испугом. Мне казалось, что сегодня он вернется не так рано, однако я просчиталась.

— Ева! — произнес папа, пытаясь вглядеться в мое лицо. — Что случилось?

Он всегда так переживает за меня. Мне даже приходится делать вид, что я не замечаю, как скудна и безопасна наша домашняя аптечка.

Отец щелкнул включателем и желтоватый свет лампы ослепил меня. Обессилена, я сползла на пол прихожей и закрыла лицо волосами. При отце я не плакала уже долгое время, и стыднее всего было вновь показаться ему слабой. Я не хотела, чтобы он думал, будто я с чем-то не справляюсь. В первую очередь, это было для его же блага.