Зима[лето] том 1

Колоскова Елена Леонидовна

Глава 47

Большаков осознавал, что она права. Тогда он бы ее не пожалел. Сын погиб, у жены случился инфаркт, и та оказалась в больнице на грани жизни и смерти. Он мог в сердцах сотворить что угодно.

Это сейчас он многое понял. Время не лечит, но дает возможность во всем разобраться.

Сильная девочка, слабая женщина. Он смотрел на нее и понимал, что ни в чем ее не винит. Это просто судьба. Она прошлась по ним катком, и Ольга просто стала ее орудием. Его сын не мог ее не любить.

Она

же такая… Нет, не просто красивая, таких кругом полно. Одухотворенная, сильная, цельная. Несет свой крест, но не сдается. Не сломалась, не спилась. Работает и живет вопреки всему. Даже сейчас она сидит перед ним с покаянным видом, кусает губы, чтобы не расплакаться, но держится. Потом, вздохнув, выпрямляется и отводит взгляд в сторону. Видно четкий профиль. Ольга уставилась на фонтан и стала неуловимо похожа на женщину с картин старых мастеров.

Так подробно Большаков-старший мог рассмотреть ее только в юности, когда она бывала у них в гостях. Потом — мельком на фотографиях в ежегодном отчете, так что не мог составить свое мнение. На кладбище, где она навещала сына, на обеде, когда они обсуждали судьбу ее родных…

Ольга стала старше, но осталась той самой девочкой из прошлого, что пряталась внутри роскошной, шикарной женщины, в которую она превратилась. С возрастом она расцвела, стала более открытой и уверенной в себе. Но иногда, вот, как сейчас, взгляд карих глаз с поволокой — словно у олененка на прицеле.

У кого поднялась рука? Как посмели? Ты, на небе, как же ты допустил?

Большаков смотрел и думал, какой бы у них с Олегом был ребенок. Красивый и умный, это без сомнений. Рожденный с любви.

Не судьба.

— На тебе лица нет, — сказал он, обратив внимание на то, как побледнела женщина. — Воды?

— Все в порядке, — снова взглянула она ему в глаза.

Сердце бьется уже реже, и она снова может дышать. Ольга еще не до конца осознала, что все закончилось. Все как обычно — сначала паническая атака, а потом мучительный откат. Такое часто бывало с ней поначалу, когда все только случилось. Стоило вспомнить, подумать, представить, и она превращалась в дрожащего трусливого зайца. В ней смешались воедино удивление, бессильная злоба, гнев, страх, боль и обида. Почему это случилось? Почему именно с ней, а не с кем-то другим?

«Почему я?»

Ответа нет. Но она была рада, что наконец-то поговорила с отцом Олега. Это долгие годы давило на нее тяжким грузом. Теперь она освободилась от тяжести, которая была на душе.

— Выпей, — сказал Большаков, налив ей чаю и бросив в тонкую фарфоровую чашку с золотым ободком три куска колотого сахара.

Она сначала хотела отказаться… и взяла. Сидела, молчала, грела о чашку ледяные руки и пила мелкими глотками, успокаиваясь и постепенно приходя в себя.

— Спасибо, — наконец сказала она.

Щеки ее слегка порозовели.

— Не за что.

— Мне пора, — покосилась она на выход из зала.

Позвонит мужу уже оттуда, чтобы предупредить,

что она освободилась и на работу сегодня не вернется. Встретятся дома.

— Я отберу у него компанию, — сказал Большаков. — Но этого…

— Мало, — закончила она за него.

— Правильно. Ты понимаешь, — кивнул он. — Поешь, надо быть сильной.

Они сделали заказ. Ольга украдкой расстегнула жакет, который ей стал мал и мешал дышать полной грудью. Она смотрела на текущую воду и постепенно успокаивалась. Все пройдет, и это тоже.

Большаков достал бумаги из конверта и начал их изучать прямо тут, в ресторане, не дожидаясь, пока вернется домой. Ксерокопии свидетельства о рождении и дубликат его удивили. Имени приблудной невестки Летковых он не знал.

— Багратуни? — переспросил он.

Ольга вздрогнула.

— Да, я их внучка.

Это сильно меняло дело. Фирма Большакова имела в прошлом контракт с «Багратионом» на возведение четырех торговых центров и логистического узла для распределения продукции в регионе. Игорь Николаевич лично имел дело с Айвазом Багратуни, племянником владельцев.

Надо было подумать, как это использовать. По слухам, причиной недавней паники на бирже послужил вброс инсайдерской информации о том, что контракта между «Багратионом» и холдингом «Лето» не будет. Сразу напрашивался вопрос, почему.

— Багратуни знают про тебя и Летковых? — спросил он.

— Да.

Вот и ответ. Это все объясняет.

— Ешь семгу, — добавил мужчина, увидев, что она практически не тронула то, что на тарелке. — В другом месте такого не подадут.

Она послушалась, но ее вдруг замутило, да так, что впору выбежать на свежий воздух. Перенервничала, наверное. Для токсикоза рановато.

Не думать. Пока не думать. Завтра утром все решится. Да-да — нет-нет. Почему-то «да» пугало больше. Ольга сама не знала, почему. Может быть, она настолько привыкла к мысли, что не может иметь детей, что не могла представить, как это, и не хотела раньше времени давать себе эфемерную надежду на чудо.

И потом… Зимин. Что он подумает? В день бракосочетания он обсуждал контрацепцию, значит, детей не планировал. Справка еще эта дурацкая! Могут возникнуть вполне закономерные подозрения. Он может подумать, что она намеренно поймала его в ловушку, или, что еще хуже — обманула и носит ребенка от другого мужчины.

Значит, будет еще один тест и проверка на вшивость, раз уж так получилось. Решила так, и сразу стало легко.

Она-то на сто процентов была уверена, что ребенок от мужа. Бывший всегда предохранялся. Да и близости у них не было почти две недели до свадьбы. Столько дел, даже некогда побыть наедине… Может, в этом все дело? Та, другая — разлучница коварная — была рядом. А она нет. Она — нет.

С мужчиной надо говорить, с мужчиной надо жить. С ним надо быть. Заполнить нишу, чтобы для другой женщины не осталось места. С запозданием понимаешь такие прописные истины.