Зима под столом
Шрифт:
ДРАГОМИР (продолжает упражнения). Да, мадмуазель Мишалон? Раз-два-три-четыре…
ФЛОРАНС. Обогреватель работает?
ДРАГОМИР. Да, стрелка на максимуме.
ФЛОРАНС. У меня ноги заледенели.
ДРАГОМИР (прекращает движения). Если позволите, я их Вам согрею.
ФЛОРАНС. Не могу Вам отказать.
Драгомир берет ее ступни в руки, дышит на них, массирует, кладет себе на грудь, энергично растирает.
ДРАГОМИР. Теперь лучше?
ФЛОРАНС. О да, так хорошо. Я чувствую покалывание, кровообращение восстанавливается. Как Вам удается
ДРАГОМИР. Я ближе к обогревателю, много ближе, чем Вы. А потом этот холод – ерунда по сравнению с нашей зимой.
ФЛОРАНС. Ничего себе… Какая же она у вас!
ДРАГОМИР (ноги Флоранс на его груди). Мальчишками мы забавлялись так: когда писаешь, струйка превращается в лед. Она застывает снизу вверх. Получается что-то вроде леденца, ячменного сахара, в виде прозрачной дуги…
ФЛОРАНС. Бррр! От Ваших слов у меня мурашки по спине.
ДРАГОМИР. Учтите, у нас тепло одеваются. Катаются с ледяных гор, бегают на коньках по замерзшей реке… Однажды я выстроил изо льда настоящий дом – с гостиной, спальней, кухней. Там были окна, мебель, камин… Я развел огонь, и камин растаял.
ФЛОРАНС. Бедный мсье Драгомир! Как же Вам, должно быть, было грустно…
ДРАГОМИР. Напротив, я ведь хотел разрушить всю постройку. Стены таяли, отовсюду текло, настоящее наводнение. Я был очень доволен.
ФЛОРАНС (смеется). Ой, мсье Драгомир, Вы меня щекочете. Перестаньте!
ДРАГОМИР (отпуская ее ноги). Извините, я не нарочно.
ФЛОРАНС (надевая туфли). Хочется верить, но я ужасно боюсь щекотки... Ах, как хорошо! Что до меня, я ненавижу холод! Он вызывает у меня скверные воспоминания. Когда я была маленькой, мои родители жили в очень древнем, очень большом доме, где было полно сквозняков. А в день, когда умер отец, в Сан-Ле температура была ниже десяти градусов. Я всегда мечтала о жизни под солнцем, в Африке или на каком-нибудь острове в Тихом океане. Раньше, когда у меня еще был телевизор, я плакала, как ребенок, когда видела кафе под кокосовыми пальмами…
ДРАГОМИР. Почему у Вас больше нет телевизора?
ФЛОРАНС. Я тратила на него слишком много времени, он мешал мне работать.
ДРАГОМИР. Ваш перевод продвигается?
ФЛОРАНС. Он мне надоел, надоел, если б Вы знали, как он мне надоел! Его следовало закончить давным-давно. При той цене, что за него платят, имеет смысл работать только быстро. А я тяну… Я еще никогда так не опаздывала.
ДРАГОМИР. Это из-за меня?
ФЛОРАНС. Из-за Вас, мсье Драгомир? Вовсе нет. Напротив, если б Вас здесь не было, я послала бы этот перевод подальше.
ДРАГОМИР. Вы можете называть меня «Драго», мадмуазель Мишалон. Мне всегда забавно, когда Вы говорите «мсье Драгомир».
ФЛОРАНС. Согласна. (Молчание.) А Вы зовите меня Флоранс. (Долгое молчание. Слышен звонок входной двери. Флоранс встает, чтобы открыть, в то время как Драгомир удаляется к себе и берет ножницы для резки кожи. Флоранс возвращается к столу в сопровождении высокого и худого человека, того же возраста, что и Драгомир. В руках у него скрипка
Гость становится на четвереньки и присоединяется к Драгомиру.
ДРАГОМИР (ошеломлен). Грицко!!! (Бросает ножницы и прижимает гостя к груди, обнимает его). Грицко! Глазам своим не верю!
ГРИЦКО. Что ты делаешь тут, внизу, Драго?
ДРАГОМИР. Ты же видишь, я здесь живу.
ГРИЦКО. Ты занимаешь не всю квартиру?
ДРАГОМИР. На это у меня не хватит денег. Знаешь, сколько это стоит? Я рад уже тому, что у меня есть стол над головой и ковер под задницей.
ГРИЦКО (обеспокоен). Здесь такая дорогая жизнь?
ДРАГОМИР. Мой милый Грицко, ты даже не представляешь, какие здесь цены. Да, тут тяжело. Но народ справляется… Есть у тебя какие-нибудь деньги?
ГРИЦКО. Совершенно ничего. Уехал, как есть, потому что мне тебя недоставало. Я говорил тебе: рано или поздно увидишь, что я уеду. Я сдержал слово.
* В соответствии с желанием режиссера и музыкальными способностями исполнителя вместо скрипки может быть аккордеон или любой другой инструмент, который можно нести в руках и который напоминал бы о «Центральной Европе» (кларнет, гитара и т.д.) – прим. автора.
ДРАГОМИР. Ты только что приехал?
ГРИЦКО. Сию минуту. Уже четыре месяца, как я двинулся в путь.
ДРАГОМИР. Узнаю сумасброда Грицко: скрипку в руки и вперед! Пускаешься в авантюру, ни о чем не подумав заранее. Тебе есть, где жить?
ГРИЦКО. Ничего у меня нет.
ДРАГОМИР. Ладно, можешь остаться у меня. Ты голоден?
ГРИЦКО. Уже два дня во рту ни крошки. Я умираю с голода. Что это?..
ДРАГОМИР. Это японский сад. Не вздумай его есть!.. У меня есть колбаса и сыр. Осталось немного хлеба и вина. (Пока Грицко снимает пальто и устраивается, Драгомир достает из ящика еду и кладет ее перед гостем). Что нового дома?
ГРИЦКО (ест и пьет, но деликатно). Видел твою матушку. Мучается с ногами, но все остальное в порядке. Теперь она почти не выходит. Госпожа Питик умерла, и отец Шлосс тоже.
ДРАГОМИР. Госпожа Питик умерла? От чего?
ГРИЦКО. Удар током – от своего же холодильника. В дом Массолей попала молния – все сгорело, с ними вместе. Парнишке Маркуса отрезало три пальца, помнишь, маленький такой, рыжий, непоседа. Сунул руку в какой-то механизм и потерял три пальца.
ДРАГОМИР. А папаша Молоч?
ГРИЦО (жует). Умер.
ДРАГОМИР. А Зорны?
ГРИЦКО. Умерли.
ДРАГОМИР. Марика? Дювель? Оран?
ГРИЦКО. Смерть, смерть, смерть.
ДРАГОМИР. Но тогда там все мертвы?
ГРИЦКО. Когда я ем, все мертвы. Кстати, ты видел Владимира, он тоже здесь. Говорят, он в самом деле преуспел.
ДРАГОМИР (пожимает плечами). Владимир? Жилье у него хуже моего: спит под лавкой. Но выкручивается.
ГРИЦКО. (осматривается). Тебе удается их продавать, эти туфли?
ДРАГОМИР. Я работаю для сапожных мастерских, время от времени продаю пару кому-нибудь из своих клиентов…