Зима Скорпиона
Шрифт:
— Этот сукин сын! Я знала, что-то должно случиться, — сказала Екатерина, глядя на молодого человека.
— Заткнись, — молодой человек подошел к ним. — Кто вы? Милиция?
— Я журналист. Я готовлю статью о выборах. Мне нужно поговорить с Аленой, но она не появилась на работе, и никто ее не видел. Ирина волнуется. Вы что-нибудь знаете? — спросил Скорпион по-английски.
— Я? Я ничего не знаю, — ответил молодой человек.
— Вчера она не пришла играть в спектакле, — сказала официантка Екатерина.
— А вы — ее подруга? — спросил Скорпион.
Она пожала плечами:
—
— Вы не удивились, когда я сказал вам, что она пропала, — сказал Скорпион, жестом предложив Екатерине сесть. — Почему?
Она поколебалась, потом, взглянув на молодого человека, села за стол Скорпиона.
— Не знаю. Иногда я фантазирую. Я ведь актриса, — сказала Екатерина, пытаясь улыбнуться, но ее глаза не улыбались, она выглядела испуганной.
— Когда вы сказали «сукин сын», кого вы имели в виду?
— Почему вы хотите поговорить с Аленой? — спросил молодой человек.
— Она пропала. Она может быть в опасности. Это все, что я могу сказать вам.
— Это политика. Это опасно, понимаете, опасно? — сказал молодой человек.
— Очень опасно, — согласился Скорпион. — Кто этот сукин сын?
— Я знала, что это случится! — сказала Екатерина. — Я предупреждала ее, но она боялась.
— Молчи! Ничего не говори, — прошипел молодой человек. — Мы его не знаем, — сказал он, указав на Скорпиона.
Екатерина быстро что-то сказала по-русски. Скорпион не понял, хотя вроде разобрал слово «помогать». Он взял свой сотовый телефон.
— Вот. Поговорите с Ириной Шевченко сами. Я думаю, что Алена в опасности. И я думаю, что вы знаете это. Кто такой сукин сын?
Молодой человек посмотрел на телефон. «Это ее друг, бойфренд», — сказал он наконец и зажег сигарету. Его пальцы были желты от никотина. Екатерина кивком подтвердила его слова.
— Это ее жених?
Екатерина снова кивнула.
— Его зовут Сергий, Сергий Пятов. Он электрик. Когда она познакомилась с ним, то поначалу была счастлива. А потом он стал напиваться, бить ее. Она хотела уйти, но он приставил ей нож к горлу (Екатерина показала как) и сказал, что, если она уйдет, он ее убьет. Я говорила ей, что нельзя оставаться с ним, но она все твердила, что он очень нежный, как маленький мальчик, он любит ее и уверяет, что ничего такого не имел в виду. А однажды она пришла на спектакль с огромным синяком, вот здесь, — и Екатерина коснулась левой стороны своего лица. — Чтобы никто ничего не заметил, я наложила ей сильный грим. Она сказала, что хочет играть.
— Он — человек Синдиката, мафии, вы понимаете. Он сам сказал мне об этом, да еще с гордостью, — рассказывал молодой человек. — Три недели назад он явился сюда, купил всем горилки «Nemiroff». Здорово, правда? И сказал мне, что ему предстоит большое дело, но это секрет. Ш-ш-ш! После этого он больше не приходил.
— А Алена ничего не говорит, но видно — нервничает.
— Испугана?
Екатерина кивнула.
— Сергий — здоровенный
— Это политика. Это Синдикат. Есть чего бояться, — говорил молодой человек, глядя через плечо Скорпиона в телевизор, где шла хроника о массовых беспорядках на улице. Картинка показывала сторонников Черкесова с плакатами «Геть, злодий Кожановский», избивавших митингующих дубинками. На экране появилось окровавленное лицо совсем юного парня. Отъехав, камера показала, как его друзья уносят безжизненное тело с болтающейся головой.
— Прибавьте звук, — попросил Скорпион.
Молодой человек послушался. Комментатор быстро говорил по-украински, показывая побоище. Группы людей, рабочих и студентов, кричащих и размахивающих плакатами и дубинками, заполняли экран.
— Что он говорит?
— Он говорит, что Черкесов формирует группы, которые должны обеспечить голосование в его пользу, что они будут на всех избирательных участках, что Черкесов старается запугать избирателей. Студенты тоже создают группы в защиту Кожановского. Схватки идут в Киеве, Харькове, Донецке, Одессе и повсюду, — переводила Екатерина, глаза ее были широко раскрыты.
— Скверно, — сказал Скорпион.
Екатерина и молодой человек кивнули. «Я никогда не видела такого», — Екатерина дрожала. Голос комментатора замолк, и по телевизору стали показывать экономические новости. Молодой человек взял пульт и убавил звук.
— Когда вы последний раз видели Алену? — спросил Скорпион.
— Сегодня утром, около одиннадцати. Она пришла в кафе и сказала, что больше не сможет участвовать в спектаклях. Плакала и дрожала, как осенний лист. Я спросила ее: «Это Сергий?» — и Екатерина посмотрела на Скорпиона. — Но она сказала, что дело гораздо серьезней. «Он поставил меня в середину», — сказала она. Я спрашивала ее, что это значит, что случилось, но она никому ничего не говорила. Только повторяла, что ей нужно бежать, спрятаться. Я спросила ее, куда она пойдет, есть ли у нее место, где спрятаться. Она ответила, я никогда этого не забуду: «Я попытаюсь, но боюсь, что уже слишком поздно». Я хотела удержать ее, но она убежала.
«Одиннадцать часов», — подумал Скорпион, почувствовав острый укор совести. Меньше чем через час после его разговора с Гавриловым в российском посольстве и звонка Гаврилова на сотовый телефон Алены. Алена ударилась в бега в то время, когда он разговаривал с Ириной.
— У вас есть ее адрес? — спросил Скорпион.
Екатерина кивнула. Она написала адрес на клочке бумаги и передала ему.
— Кто-нибудь из вас хочет пойти со мной? Это могло бы помочь.
Екатерина уже хотела сказать «да», но взглянула на молодого человека.
— Мы должны держаться в стороне от этого, — сказал тот. Она опустила голову и кивнула.
— Есть здесь ее фото? — спросил Скорпион, указывая на фотографии на стене.
Екатерина подошла и указала на снимок пухлогубой блондинки, этакой славянской Мэрилин Монро:
— Вот она.
— Могу я взять этот снимок? — спросил Скорпион.
Она сняла портрет со стены и передала его молодому человеку, который вынул снимок из рамки и протянул Скорпиону.
— Что вы будете делать? — спросил он.