Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)
Шрифт:
Вайнти стояла, широко расставив ноги и выпрямив спину, и очень долго рассказывала. Ланефенуу за все это время не двигалась и не подавала знаков, в то время как Укхереб своими движениями выражала боль и даже несколько раз негромко вскрикнула. Если Вайнти и была менее чем искренна в некоторых деталях своих взаимоотношений с пленными устузоу, в особенности относительно новой для нее вещи, называемой ложью, это было лишь ошибкой пропуска, и вся история, рассказанная ею, была довольно длинной. Она не стала упоминать о Дочерях Смерти, как будто их не существовало. Этот вопрос должен был быть обсужден в будущем отдельно. Теперь она рассказывала все просто, как оно и было: о том, как она построила город, как устузоу убили на побережье самцов, как она защищала город от врагов и как она была вынуждена перейти в наступление в целях защиты. Если она выдавала
– Что еще могла бы ты добавить ко всем этим ужасам? – спросила Ланефенуу, заговорив впервые очень важно.
– Две вещи. Важно то, что я скажу с глазу на глаз только тебе о других, которые покинули город. Более того, они сейчас на берегу Энтобана. Это более серьезно, чем просто отдельный случай.
– А что за второй важный момент?
– Это относится к делу! – Она произнесла это громко, всем видом выражая великую важность, силу и предельную уверенность. – Это имеет отношение ко всему, о чем я говорила. Теперь я знаю, как защитить город от огня. Теперь я знаю, как можно уничтожать устузоу в огромных количествах. Теперь я знаю, что делали неправильно те, которые погибли. Знаю, что у нас могли бы быть эти знания. Теперь я знаю, что Гендаши – это конечный пункт назначения для йилан, это пустынные земли за морем. Вот именно это должно произойти. Никогда, начиная с яйца времени, не дули такие холодные ветра, как сейчас, разрушающие города йилан к северу от нас. И никто не знает, когда это кончится. Это Эрегтпе, в котором остались лишь мертвые листья – единственное, от чего можно услышать шорох на улицах. Это Соромсет, с белыми костями йилан в белой пыли. Это мой город Инегбан, который умер в Энтобане, но все же мы отправились в Гендаши, чтобы жить. И теперь я чувствую холодные ветры, которые дуют через бухту Икхалменетс, и я боюсь всего здесь. Холод придет сюда? Вот чего я не знаю. Но мне надо это знать, сильная Ланефенуу. Если это так, и Икхалменетс должен выжить, то он должен жить в Гендаши, потому что другого места нет.
Ланефенуу пыталась найти какой-нибудь знак слабости или сомнения в словах Вайнти или в ее положении, но этого не было.
– Это можно сделать, Вайнти? – спросила Ланефенуу.
– Да, это можно сделать.
– Когда холодные ветры придут в Икхалменетс, то его можно перевести в Гендаши?
– Мир тепла ждет там всех. Ты перенесешь туда весь Икхалменетс, Ланефенуу, потому что я вижу, что у тебя есть сила. Я говорю об этом потому, что хочу помочь тебе. Когда мы будем там, я буду просить всего лишь разрешения убить этих устузоу, которые убивают нас. Разреши мне служить тебе!
Вайнти и Укхереб повернулись, чтобы уйти, как им подсказывала вежливость, когда Ланефенуу погрузилась в глубокое раздумье. Но каждая из них краем глаза следила за тем, что эйстаа может сделать какое-нибудь движение. Прошло довольно много времени, потому что Ланефенуу предстояло очень многое обдумать. Облака на небе рассеялись, и выглянуло солнце, но все трое оставались неподвижными, как будто были высечены из камня – так могли делать только йиланы.
Когда наконец Ланефенуу шевельнулась, они посмотрели ей прямо в лицо и напряженно ждали.
– Есть одно решение, которое надо выполнить. Но очень важно это решение выполнить сразу же. Укхереб должна сначала рассказать мне побольше о том, что ей говорят ученые с севера. Вайнти должна рассказать о тех вещах, которые не предназначены для широкого круга слушателей. Это имеет какое-то отношение к теплому Гендаши?
– Так или иначе, это могло бы иметь косвенное, отношение к нему.
– Посетите меня, и мы тогда там поговорим.
Ланефенуу медленно пошла; серьезность решений, которые непременно должны были быть выполнены, давила на нее. Помещение, где она спала, было небольшим и темным, и по своему интерьеру скорее напоминало урукето, чем комнату в городе. Свет шел из фосфоресцентных кусочков, наклеенных на стены, а в одной из стен было круглее прозрачное отверстие, через которое открывался красивый морской пейзаж. Ланефенуу схватила водяной фрукт и наполовину осушила его, затем откинулась на нары, на которых она всегда отдыхала. Здесь же были двое других нар для посетителей: одни напротив задней стены, другие – у входа. Ланефенуу
– Говори! – приказала Ланефенуу.
– Да, я должна. Я должна сказать о Дочерях Смерти. Ты слышала о них?
Тяжелый вздох, который сделала Ланефенуу, больше был не от отчаяния, а от несчастья все знать.
– Я знаю о них. И из того, что мне рассказывала Эрефнаис, я поняла, что они были ее пассажирами. А теперь они совершенно свободны, чтобы распространять яд своих мыслей в темном Йебейске. Какие чувства ты испытываешь по отношению к этим существам?
Этот простой вопрос вдруг открыл целый колодец ненависти, которую Вайнти прятала глубоко в себе, и дал волю этой ненависти. Она не могла остановить этот потоп или хотя бы управлять им. Все ее тело и конечности начинали корчиться, выражая самые разнообразные формы отвращения и ненависти; одновременно из ее горла вырывались нечленораздельные звуки, так как ее зубы были плотно сжаты от гнева. Потребовалось много времени, чтобы она смогла овладеть собой, и когда ее тело снова стало спокойным и неподвижным, она наконец осмелилась что-то сказать:
– Мне слишком трудно выразить ненависть к этим существам в какой бы то ни было разумной манере. Мне стыдно, что я не смогла справиться со своими эмоциями в подавить гнев. Но они-то и являются причиной того, что я здесь. Я пришла сюда, чтобы рассказать тебе об их искаженном мировоззрении, предупредить тебя о том, что они опасны, если ты еще об этом не узнала; спросить тебя, не достигли ли они уже берегов Икхалменетса?
– Они достигли – и поэтому не достигли. – Несмотря на то, что Ланефенуу сидела спокойно, в ее манере говорить было больше, чем предположение распада и смерти. – Я очень давно узнала об этих существах. Я решила, что их болезнь здесь не распространится. Икхалменетс не случайно назван «опоясанным морями», потому что молодежь здесь рождается и остается здесь, и никакие фарги из других городов сюда не приходят. Только наши урукето связывают нас с остальным миром. И я сразу же узнаю о том, что они приносят сюда. Некоторые из этих Дочерей Смерти приходят сюда и возвращаются тотчас же, не ступив на землю. Так поступают со всеми, кто не имеет никаких званий.
– Однако йиланы отправляются туда, куда они хотят отправиться, – сказала Вайнти с удивлением, потому что для нее свободный доступ ко всему был как воздух, которым все дышали, как вода, в которой все плавали, и она не могла представить себе все это как-то иначе.
– Это верно, – сказала Ланефенуу с огромным трудом, потому что сильные чувства парализовали ее мышцы. – Когда я увидела тебя, Вайнти, первый раз, я поняла, что ты та, которая чувствует так же, как я, которая ступает по той же тропе. Все, что ты сказала мне, только лишь углубило мои чувства. Я вижу, что будущее принадлежит нам с тобой, поэтому я сейчас расскажу тебе о том, о чем не знают другие. Да, йиланы приходили в окруженный со всех сторон морем Икхалменетс, и среди них были такие, которые хорошо говорили о Дочерях Смерти. Всех тех, которых я подозревала в том, что они могли бы принести гибель, приводили сюда, в это помещение, ко мне, и они разговаривали со мной, а я слушала.
Ланефенуу надолго замолчала, ее глаза смотрели внутрь, она вспоминала то время, когда происходили события, о которых знала только она одна.
– Я имела здесь дело лишь с теми, кто, несмотря на все мои просьбы покинуть Икхалменетс, осмеливались говорить запрещенные речи. После нашего разговора я просила их сесть, так же, как и тебя. Но на другие нары. Если при хорошем освещении ты хорошенько рассмотришь, их, то посередине увидишь сверкающую поверхность. Это живое существо, которое содержит гормоны сальниковой железы хесотсана. Ты понимаешь, о чем я говорю? Они больше никогда не покидали этого помещения, Вайнти. Ты знаешь, что это значит? Это значит, что они все там, – и она указала на маленькую дверь в стене. – Они подкармливают корни этого города своими телами, а не идеями, и так оно должно быть.
Когда смысл сказанного Ланефенуу дошел до сознания Вайнти, она вся подалась вперед, в положении от низшего к высшему, а потом заговорила, испытывая к Ланефенуу родственные чувства:
– Позволь мне служить тебе, Ланефенуу, весь остаток моих дней. Потому что у тебя есть сила, о которой я не подозревала, сила, позволяющая тебе действовать так, как ты считаешь нужным, несмотря на то, что думают другие; сила, которая позволяет тебе бороться с укоренившимися привычками, чтобы защитить свой город. Я буду твоей фарги, буду выполнять твои команды и всегда буду служить тебе.