Зимнее обострение
Шрифт:
— И то, что он выпросил у князя бумагу, гарантирующую полную неприкосновенность, тоже находит свое логичное объяснение.
— Ну да, — согласился старший богатырь. — Думаю, что охотников таким образом подзаработать в городе хватает, а деньги за них дают немалые.
— Не поняла, за кого это за «них»? — по простоте душевной заинтересовалась Любава. — Он же один?
Солнцевский открыл было рот, чтобы коротко и ясно пояснить, что именно он имел в виду, но осекся на полуслове. Несмотря на внушительный послужной список, в некоторых вещах младший богатырь была абсолютно наивной и неискушенной и время от
— Ну собственно, он и… он. А всего их двое.
— Опять не поняла, — пожала плечами Соловейка, и тут наконец-то до нее дошло, что именно имел в виду Илюха.
Краснели они одновременно, можно сказать, «на брудершафт». Мотя даже залюбовался этим весьма выразительным зрелищем.
— Таки я понял, что часть вопросов отпали сами собой, — раздался до глубины души знакомый голос коллеги. — Это, конечно, несколько облегчает мою задачу, но по карманам шарить все-таки неприлично.
— Ага, а сам-то откуда этот пергамент достал? — огрызнулся Илюха, усилием воли пытающийся вернуть своему лицу натуральный цвет.
— Так я, можно сказать, у врагов по карманам лазил, а ты у друга, коллеги и брата по оружию, — не остался в долгу черт, — сечешь разницу? Ну да ладно, проехали. Насколько я понимаю, до ужина еще есть время, так что предлагаю употребить его с пользой и обсудить накопившиеся вопросы по новому делу.
С этими словами Изя уселся на стул и принялся вольготно раскачиваться на задних ножках. Тут только Солнцевский с Соловейкой удосужились заметить, что выглядит их друг, по меньшей мере, странно. Богатый камзол довольно сильно видоизменился и походил более на классический сюртук. Вместо свободной рубахи на нем красовалась белая сорочка тонкого полотна, а на шее — чудный галстук с заколкой. Штаны уступили место брюкам, а сапоги лаковым ботинкам. В довершение всего, вместо привычного картуза (или банданы) на голове очутилось старомодное клетчатое кепи с длинным козырьком. Конечно, все это было не более чем морок, но заставляло присутствующих призадуматься. Судя по всему, увлекающаяся натура Изи выбрала новое обличие.
Но и на этом метаморфозы среднего богатыря не закончились. Довольный произведенным эффектом Изя достал из-за спины гусли и вдарил по струнам:
Брень-нь-нь…
Ударил он, конечно, лихо, но вот извлекаемый из инструмента звук заставил всех присутствующих недовольно поморщиться. Музыкой «это» нельзя было назвать даже с большой натяжкой. Но разве этакие мелочи могли волновать черта?
Брень-нь-нь, брень-нь-нь…
Друзья были настолько поражены происходящим, что даже и не пытались воспротивиться этому трижды сомнительному выступлению. Справедливости ради стоит заметить, что отсутствие реакции друзей нисколько не смутило рогатого.
— Под музыку лучше думается, — пояснил Изя и, чуть поразмыслив, добавил: — Проверено лучшими умами человечества.
В тот момент, когда Изя решил продолжить стимулировать свой мыслительный процесс, показались раскидистые волосатые уши домового, а после и сам Феофан собственной ворчливой персоной. Он всегда появлялся именно в таком порядке.
— На-ка вот, — буркнул он и протянул Изе… курительную трубку, уже набитую и дымящуюся. Вторая такая же красовалась в зубах домового. — Не обманул,
— Только ты не переусердствуй с непривычки, — предупредил его черт и с видимым удовольствием сделал глубокую затяжку.
Тот аромат, что заструился по горнице, был, конечно, далек от фирменного трубочного голландского табака, но противным, как ни странно, не оказался.
— Завтра еще поэкспериментирую, — важно заявил Феофан и привычно растаял в воздухе.
Так они и просидели в тишине некоторое время. Илюха, Соловейка и Мотя в оцепенении уставились на Изю. Тот, в свою очередь, обожающий чувствовать себя в центре событий, раскачивался на ножках стула с блаженной улыбкой на лице, то и дело попыхивая трубочкой.
— Может, пора очнуться и начать ругаться? — первым нарушил молчание Изя. — А то даже как-то неприлично получается, я так старался, а вы молчите как рыба об лед!
— Ну ты совсем ошалел, — подал голос Солнцевский.
— Вот так-то лучше, — исключительно довольным голосом заметил рогатый, — а то я уже переживать начал.
— Изя, ты в своем уме? — застонал Илюха, пропуская мимо ушей заявление наглого черта. — Ты уже вывел на новый уровень самогоноварение, твои рецепты давно стали народным достоянием. Тебе этого показалось мало, и ты стал первым пивоваром на Руси. Зная твой размах, можно не сомневаться, что теперь уже не Прага, а Киев станет пивной столицей мира. А теперь хочешь нашу многострадальную Родину к табакокурению пристрастить? Тоже мне Петр Первый выискался!
— Брень-нь-нь… — торжественно отозвался Изя. — Давно я от тебя столько комплиментов не слышал. Отвечать буду по порядку: метод перегонки браги был известен и без меня, я всего лишь подсказал, как это делать быстро и качественно, тут я, так сказать, только ускорил научно-технический прогресс. Что касается пивной столицы, так согласитесь, не так это и плохо — лицензии на Запад продавать будем. Опять-таки в области туризма перспективы огромные открываются. Да мне потомки только спасибо скажут!
— А табак? — напомнил то, с чего начался разговор, Илюха. Как профессиональный (хоть и бывший) спортсмен, он терпеть не мог табак вообще и курильщиков в частности.
— Во-первых, это и не табак вовсе, а травы, — хмыкнул черт. — Во-вторых, «в народ» я свое ноу-хау пускать не собираюсь. А в-третьих, мне для завершения образа трубка была просто необходима.
Илюха так устал за этот день от выходок черта, что признавать очевидное не спешил. Соловейка же имела меньше шансов идентифицировать новый облик коллеги, а если быть точнее, то их у нее не было вовсе.
— Какого образа? — беззлобно поинтересовался Илюха.
— Вы что, издеваетесь? — после длительной паузы даже обиделся Изя. — Ну с Любавой все проще, она необразованная…
— Получишь сковородкой по рогам, — беззлобно предупредила Соловейка, уже немного попривыкшая к его манере изъясняться.
— Извини, — торопливо поправился черт и сосредоточился на Солнцевском. — Я так старался, исходя из временных нюансов, совершил практически невозможное, а ты не хочешь меня узнавать!
— Почему же не хочу? Ты болтун, зануда, аферист, совратитель юных Газелей и наконец просто мой друг, — пожав плечами, отозвался Солнцевский, откровенно издеваясь над чертом.