Зимнее солнце
Шрифт:
— А ты не изменился. Более милого и замечательного родственничка, чем ты, нельзя даже врагу пожелать. Врага стало бы жалко.
— Что ты применила? — не замечая язвительной фразы, проговорил парень. Я успела заметить, что его зеленые волосы теперь были уложены в аккуратную прическу, которая открывала чуть заостренные уши.
— Красный мак, — буркнула в ответ девушка.
— Теперь понятно, почему от нее осталось только несколько кусочков плоти и голова. Эй, ты! Ты меня слышишь? — это уже ко мне.
— Очень бы не хотела, но, к сожалению, слышу, — мрачно откликнулась я. Руалла за спиной брата довольно фыркнула, на что мы с леквером бросили на нее уничтожающие взгляды. Но он снова обернулся ко мне.
— Если бы ты
Гервен хрустнул пальцами и принялся осторожно очерчивать вокруг меня контур. Я видела, как за его ладонью медленно осыпаются семена. Темные, жесткие, они ложились ровно по линии, указанной леквером. В том месте, где кончалась я, и начинались лишь воспоминания обо мне и зола, контур стал четче, зерен прибавилось. Теперь они заполняли все пространство. Парень не смотрел на меня, он пристально разглядывал что-то за пределами этой комнаты. Подуло холодным зимним ветром. В глаза хлынул свет из окна. Там, у самой верхней рамы, светило зимнее солнце. Его тонкие лучи били по обожженной коже плеч, касались губ, едва обдавая их легким теплом. Но Гервен продолжал колдовать. Весь гнев и обида с его лица испарились, оно стало недвижным, как мраморная маска. Солнце на улице будто набирало силу. Теперь мне становилось все жарче и жарче, на лбу выступили капли пота.
— Гервен, ты обещал, что не тронешь ее в моем Доме. Эвер-Нег — это не то место, где ты можешь спокойно убивать.
— Успокойся, сестренка. Я подожду, пока она покинет пределы твоей территории. И уж тогда в лесу она окажется в моей власти. А пока, не лезь не в свои дела. Если не можешь творить, а только разрушаешь, то хоть не мешай другим.
— Я не знала, что ее тело не способно так быстро восстанавливаться. Я столько холодного огня в нее вгрохала! Ты же знаешь, это не моя специфика.
— О, да! Твоя специфика сжигать. Оранжевые вихри, золотистые водопады… или как ты еще все это называешь? — парень лишь на миг обернулся на хозяйку дома, но та, видимо, успев все прочитать в его глазах, скривилась, — Она человек, хрупкое, неспособное к настоящей жизни, существо.
— Ты уже десятый раз говоришь мне, что она человек! — рявкнула задетая за живое Руалла.
— А ты все никак не можешь запомнить! — звонкий смех, такой же холодный, как снег в его лесу. Леквер покачал головой, жестом показывая сестре больше не вмешиваться. Девушка презрительно хмыкнула и вышла из комнаты.
Это было подобно чуду. Зерна без всякой земли стали прорастать прямо на моей кровати. Зачаточные почки высвобождали еще совсем бледные, гибкие хвоинки. Тонкие веточки, искривляясь, сцеплялись меж собой. Еловые лапы загородили мне весь обзор, впиваясь своими иголками в лицо. Я только поморщилась. Молодые деревца, едва дорастая до полуметра, сплетались в единую заросль, и начинали розоветь на глазах. Я зажмурилась, начиная вдруг понимать, что делал Гервен.
Он заново творил меня из древесины. Он обращал ее в косточки, кору — в тонкую, идеально гладкую кожу, какой у меня еще никогда не было. Слышался только скрип и потрескивание, когда какая-нибудь елочка не выдерживала натиска соседок и ломалась, чтобы с шумом грянуть в середину и уже здесь, под чужими кронами превращаться в печень, кишечник и селезенку. Мое дыхание стало почти невесомым, глубоким и мерным. Мне казалось, что я даже чувствую запах зимнего леса.
Солнечные лучи ласкали щеки, покрывая их своими странными, немного резкими, поцелуями. Я приоткрыла глаза, поймав на лице Гервена улыбку. И мое сердце пропустило удар, настолько хороша она была, настолько напоминала искрящийся снег. Или же просто очередная партия иголок вонзилась в него, заменяя опаленные части на новые. Кто знает? В любом случае улыбка мгновенно угасла, как только парень перехватил мой взгляд. Я отвела глаза, стараясь
Гервен брезгливо отряхнулся, и маленькая тучка наползла на небесное светило.
— Я еще разберусь с тобой, — самым невинным голосом произнес он, набрасывая на плечи шикарный плащ светло-голубой окраски. Мне оставалось только прикрыть глаза, судорожно сглотнув.
И хотя я понимала, что через несколько часов он выполнит свое обещание, мысль о том, что я жива и не потеряла рассудок, грела мне душу. Грела, подобно быстрым поцелуям солнечных лучей.
Глава 3. Праздник Руаллы.
На столе лежал свернутый вдвое листок. Я подцепила его двумя пальцами, стараясь не думать о том, что случилось со мной несколько дней назад. Тонкая, полупрозрачная субстанция, очень напоминавшая канцелярский скотч, в моих руках развернулась и на ней проступили первые буквы. Вроде знакомые, но слова были непривычно написаны, множество завитушек мешало добраться до истинного смысла послания. Я поняла только то, что меня приглашали спуститься вниз. Руалла собиралась устроить сегодня грандиозное празднество. Я только не понимала, почему она так настаивала на моем присутствии. Хозяйка дома даже отдала мне свое платье нежно-кофейного цвета с глубоким вырезом. Оно струилось по ногам так, как если бы было сделано из атласа. Но это был не атлас. Материал был тоньше, и в то же время мягче. И как я не старалась, ни одного шва обнаружить не удалось.
Я вздохнула, потирая уставшие глаза. За прошедшие часы мне стало намного легче не только физически, но и морально. Только по ночам меня продолжали мучить кошмары, поэтому Руалла каждый вечер в обязательном порядке вливала в меня целую кружку странного отвара, очень напоминавшего ромашковый чай. Из комнаты я почти не выходила, изредка спускалась вниз немного потолковать с хозяйкой дома. Разговоры в основном касались отличий лекверов от людей. Прослушав небольшой курс подобных "лекций", я перестала злиться на Руаллу. Она, и правда, не знала, что после неудачной попытки моего "копчения", я не смогу восстановиться. Обычных обитателей этого мира такие мелочи не волновали. Они не чувствовали боли, даже прямой удар в сердце считался у них пустяковой царапиной. Хотя и сами лекверы сомневались, было ли у них сердце. Никаких посторонних звуков Руалла в себе не обнаружила. Лекверы могли несколько часов не дышать, спать лишь час в сутки. Они не видели крови, так как в их сосудах текла совсем другая жидкость, служившая носителем их натуры. И лишь только одно осталось у них от людей (или же перешло от них к нам. Первая версия была моя, но вот Руалла почему-то отстаивала вторую точку зрения) — они злились, любили, переживали.
Гервен за эти дни так ни разу не попадался мне на глаза, хотя Руалла утверждала, что брат временно поселился у нее. Возможно, ему самому этого не хотелось, но традиции требовали присутствия всех близких родственников на днях рождения. Которые, кстати, в целях экономии, праздновались раз в десять лет. Я тоже не горела желанием сталкиваться с леквером как в узких коридорах, так и в просторных залах.
Теперь же деваться было некуда. Сейчас мне как никогда нужна была поддержка хотя бы одного аборигена. Без девушки у меня не было ни единого шанса выбраться из этой заварушки. Я крутила записку в руках, с задумчивостью глядя в окно. Голые ветви кленов казались совсем беззащитными в сравнении с широкими лапами елей. Ветер наклонял их, трепал, словно они были полыми внутри. А вот опушенные колючими зелеными ресницами громады никто, казалось, не способен был сдвинуть. Они только изредка с шумом стряхивали хлопья снега, и оставались недвижимыми до следующего подобного взмаха.