Зимние призраки
Шрифт:
Глава 5
В последний раз Дейл виделся со своей юной любовницей Клэр больше года назад. Сентябрьское небо над Монтаной было чистым, ярким, пронзительно-синим. Они оседлали на ранчо лошадей: Клэр – бодрую чалую лошадку, которую он купил для старшей дочери (правда, дочь каталась на ней лишь пару раз, а Клэр довольно-таки часто), Дейл – послушного старого мерина, доставшегося ему вместе с остальным хозяйством, и, навьючив двух мулов, отправились на три дня в горы. Погода все выходные стояла изумительная. Ровные бесконечные осиновые рощи, растянувшиеся по склонам, за последнюю неделю успели пожелтеть, а поскольку лето выдалось дождливым и теплым, листья приобрели чудесный золотистый оттенок и теперь, трепеща на ветру под голубым куполом небес, превращали горы вокруг и долины внизу в нескончаемое
В первый вечер они разбили лагерь чуть ниже полосы леса и даже позволили себе такую роскошь, как небольшой костер, а после долго сидели возле него, потягивая кофе и болтая обо всем на свете, пока небо не усыпали почти не мерцающие звезды.
Еще когда Дейл только собирался разжечь костер, Клэр протянула ему маленькую коробочку, завернутую в красивую золотистую бумагу.
– Небольшой подарок, – пояснила она в ответ на его недоуменный взгляд.
– По какому поводу? – спросил Дейл.
– Открой, – предложила Клэр.
В коробочке лежала прекрасная золотая зажигалка «Данхилл».
– Красивая, – сказал Дейл. – Но ты ведь прекрасно знаешь, что я не курю.
– И толком разжигать костер ты тоже не умеешь, – сказала Клэр. – Вспомни хребет Духа. Спички у тебя то отсыревают, то теряются, то что-нибудь еще. Может, в один прекрасный день эта вещица спасет тебе жизнь.
Дейл засмеялся и, дважды щелкнув зажигалкой, поджег собранную ими кучу хвороста и сучьев.
Уже несколько раз по ночам случались заморозки, поэтому комаров не было. С вершин дул холодный ветер, но костер согревал, и им было уютно в кожаных куртках для верховой езды поверх шерстяных свитеров и фланелевых рубашек. Клэр делилась впечатлениями о первых днях в Принстоне, где она училась на последнем курсе. Он рассказывал ей о начатом новом романе, «серьезном» произведении о гибели генерала Кастера в битве на реке Литл-Бигхорн. Причем повествование будет идти от лица коренного американца. Клэр нахмурилась, как и всегда при словах «коренные американцы», но на этот раз удержалась от замечания. Никто из них не заговаривал о том, ради чего она, собственно, совершила столь долгий перелет, почему в такой непростой для нее период решила провести с ним эти выходные, – иными словами, об их намерении прожить этот год вместе, о давно вынашиваемой идее отправиться на Барбадос в рождественские каникулы, о согласии Дейла бросить хотя бы на годик свой университет, перебраться к началу следующего лета поближе к Принстону и заняться исключительно писательством. Никто из них и словом не обмолвился о грандиозных планах, о совместном будущем.
В ту ночь они долго занимались любовью в свете догорающего костра, расстелив на мягкой траве спальный мешок Дейла и укрываясь мешком Клэр как одеялом, когда холодный ветер обдувал разгоряченные тела. Постепенно угли костра почернели, и они немного поспали, а потом наслаждались сексом еще дважды – перед рассветом и после восхода солнца. Дейлу показалось, что на этот раз Клэр предается любовным утехам с не свойственным ей обычно пылом, словно пытается забыться в этой близости, отдалиться таким образом от него… Вывод был почти очевиден: если разговор все же состоится, ничего хорошего ждать не стоит.
Вторую ночь они провели уже выше лесополосы. Распаковав привезенную с собой походную газовую плитку, наскоро приготовили еду и рано забрались в палатку, которую, казалось, так и норовил сдуть ледяной ветер. Здесь, наверху, воздух был особенно чистым, и звезды должны были мерцать еще меньше, но они дрожали сильнее, словно и их пробирала арктическая стужа, заставившая Дейла и Клэр влезть в пуховые спальные мешки, из которых они периодически выбирались, чтобы заняться любовью. Они достигали оргазма порознь и одновременно, понимая и уважая желания партнера, как это свойственно любовникам с большим стажем. Однако Дейл снова почувствовал растушую между ними пропасть и лежал без сна. Негромкое размеренное дыхание Клэр заглушал ветер, шуршащий непромокаемым нейлоном палатки, но Дейл ощущал на своем голом плече теплое дуновение. Что-то сломалось – теперь он знал это наверняка.
Горькую истину Дейл услышал на следующий день, когда они вели нагруженных мулов по ущелью к горному пастбищу, расположенному чуть выше по склону, чем его ранчо.
– Ничего не получится, Дейл.
Он даже не спросил, что именно не получится, понимая, что это и есть Великое Невысказанное всего уикэнда, всей их жизни, и не стал прикидываться непонимающим – какой смысл повергать Клэр в еще большее смущение, ведь ему самому не станет от этого легче.
– Ладно, – кивнул он. – А почему?
Клэр замялась. Стоял теплый день, на ней была старая, самая удобная фланелевая рубашка Дейла, синяя, та, которую она надела в их первый совместный уикэнд больше четырех лет назад и в которой с тех пор неизменно отправлялась в каждый поход. Сейчас рубашка была расстегнута, рукава закатаны, и белая футболка плотно обтягивала полные груди.
– Все вышло… как ты предсказывал, – ответила она наконец.
– Я слишком стар, – вздохнул Дейл.
Они приблизились к краю крутого обрыва, и он непроизвольно подался в седле назад, упираясь ногами в стремена, чтобы не дать старому мерину сбиться с шага. Клэр точно так же удерживала чалую лошадку.
– Это я слишком молода, – возразила она. Целых четыре года она утверждала, иногда с яростью, что разница в возрасте не имеет никакого значения. Он никогда с ней не соглашался. Хотел бы он, чтобы сейчас она опровергла собственные слова.
– Мне нет места в твоей жизни в Принстоне, – продолжал Дейл. – Там вокруг тебя ровесники, и это естественно.
– Нет, – запротестовала Клэр, но тут же кивнула: – Да.
– У тебя есть кто-то другой, – продолжал он и поразился безжизненности своего голоса и явственно прозвучавшим в нем ноткам отчаяния.
Они въехали в осиновую рощицу, наполненную сухим осенним шорохом трепещущих и мерцающих, похожих на крохотные сердечки листьев.
– Нет, – вновь резко бросила она и почти мгновенно сменила тон: – Точнее, не то чтобы есть. Я не влюблена. Наверное, я еще очень и очень не скоро смогу кого-нибудь полюбить. Но есть один человек, который мне приятен. Человек, с которым я проводила время.
– Во время летних подготовительных семинаров? Дейл разозлился на себя за этот вопрос, но не мог не задать его, словно от этого зависела вся его жизнь. Впрочем, возможно, так оно и было. Собственный голос казался ему чужим и мертвым. Под шелест осин и шорох высокой сухой травы они подъезжали к горному пастбищу. Соски Клэр четко вырисовывались под тонким хлопком футболки. Щеки пылали. И в эти минуты она была так прекрасна, что Дейл почти возненавидел ее за это.
– Да, – ответила она. – Там я с ним и познакомилась.
– И ты…
Он вовремя одернул себя, отвернулся и стал всматриваться в даль. Перед ними простирался длинный каньон. Ранчо пока не было видно. Дейл был уверен, что когда оно появится наконец из-за сосен, то покажется ему совсем не таким, как прежде.
– Спала с ним? – завершила за него Клэр. – Да. Мы занимались сексом. Это часть моей новой жизни там. Волнующая часть.
– Волнующая… – повторил Дейл.
Разница поколений выразилась сейчас и в том, что более четырех лет чудесных свиданий, сердечной привязанности, участия для нее определялись словосочетанием «заниматься сексом», тогда как он упорно предпочитал старомодное выражение «заниматься любовью». В конце концов Клэр приняла его версию и тоже стала говорить о занятиях любовью. Дейл считал это большим шагом вперед в их отношениях. И теперь он невольно усмехнулся, хотя не ощущал и намека на веселье.