Зимний эндшпиль
Шрифт:
– Не поняла, вас подбросить или вы такси ждёте? – спросила Эмма без тени малейшего сарказма.
– Подбросить, – сквозь зубы процедил Волков в ответ.
Когда они подошли к машине, Артём бросил свои сумки у багажника и пошёл к пассажирской двери. Он по-хозяйски открыл её и, присев на сиденье, через секунду вылетел наружу.
– Там собака! – проговорил Артём, подлетая к Эмме.
– Да вы что? – подняла брови Эмма. – И?
– Она огромная!
– Мне так не кажется. Садитесь, это Паскаль, он вас не тронет. Простите, что не предупредила.
Эмма еле сдерживала
Артём дождался, пока Эмма первой сядет в машину и, задержав дыхание, открыл дверь. Он глянул на Паскаля, который не проявлял к нему интереса, забрался на сиденье и картинно отвернулся к окну, а когда автомобиль стал плавно отъезжать, Артём свирепо глянул на здание аэропорта, будто оно было виновно в его злоключениях. И в этот момент он заметил, что его сумки сиротливо стоят на парковке.
– Стойте! – почти истерически заорал он. – Мои вещи!
– Вы их так кинули, что я подумала, здесь хотите оставить, – пожала плечами Эмма.
– Вы с ума сошли! Это ваша работа, грузить вещи пассажиров, – фыркнул он.
– Отнюдь, – спокойно ответила ему Эмма.
– Сумасшедшая, – прошипел Волков. – Остановите машину, наконец, – почти на ходу он вылетел наружу, распахнул багажную дверцу и стал швырять туда сумки.
– Придурочный москвич, – покачала головой Эмма.
Когда журналист вернулся, щёки его гневно пылали, он с размаху сел в кресло и всем корпусом развернулся к Эмме.
– Я обязательно расскажу о том, как здесь встречают гостей. Не волнуйтесь, напишу всё в красках. Это я умею делать.
– Заметно, – парировала Эмма. – Что, кого-то властного расписали под хохлому и вас сослали сюда? – усмехнулась она и увидела, как лицо Артёма пошло красными пятнами. – А нет, видимо, не угадала. Роман с чужой женой?
Журналист замолчал, скрестил руки на груди и уставился в лобовое стекло, а Эмма, мечтая поскорее выбраться на шоссе, взяла курс домой.
– Можно где-нибудь здесь кофе попить нормальный? – неожиданно спросил журналист.
Эмма протянула руку назад и нащупала в кармашке сидения термос.
– Держите. Кофе отменный, в баре взяла перед выездом.
– На территории посёлка есть бар? – оживился Волков и открыл завинчивающуюся крышку.
– Да. Всё строили так, чтобы люди могли не только работать, но и отдыхать. Бар небольшой, конечно, но владелец – отличный повар. Лично я готовить категорически не умею, – Эмма кивнула на плохо гнущиеся пальцы на левой руке. – Да и не совсем ловко у меня это получается. Так что для меня такое соседство – просто спасение.
В машине повисло недолгое молчание, городские улицы уже остались позади, и Волков произнёс:
– Простите за мой характер, – он отпил кофе. – Устал невероятно. Полёт – дерьмо, кофе гадкий, виски не было.
– Ну на нашем лайнере виски тоже не предлагают, – улыбнулась Эмма. –
Мужчина поперхнулся напитком и перевёл на неё взгляд.
– Сколько?
– Три часа.
Волков вздохнул и закатил глаза.
– В такую жопу мира меня ещё не заносило, – он задумался. – Не надо, я здесь покемарю.
Закрыв термос, журналист обмотал голову шарфом и, устроившись поудобнее, закрыл глаза, чему Эмма была невероятно рада тому, потому что не любила вести ненужных разговоров, а предпочитала молчать. И подробности чужой жизни ей не были интересны.
Ненадолго выглянувшее солнце закатилось за тучи, лёгкая морось дождя стала покрывать лобовое стекло, музыка вальсировала в салоне весёленькой мелодией, и сидящий рядом человек даже иногда всхрапывал, попадая в ритм, что вызывало у Эммы улыбку. При подъезде к грунтовке, ведущей через лес к посёлку, Эмма остановила машину, глянула на обрывки туч, царапающих верхушки елей, и поняла, что скоро хлынет настоящий осенний затяжной дождь.
– Мы уже приехали? – сонно отозвался Артём, протирая глаза и пытаясь распрямить своё длинное тело из неудобного положения.
– Нет. Нам ещё тридцать километров. Мне для бара нужно захватить кое-что. Сейчас привезут.
– Я выйду?
– Да, конечно. Только далеко не отходите, он с минуты на минуту приедет.
В подтверждение слов женщины на дороге показалась подёрнутая ржавчиной синяя «нива». Чуть повизгивая тормозами, машина остановилась, и изнутри проворно выбрался невысокий косматый дедок.
– Эмма, здрасьте, – пожилой мужчина быстро начал перегружать к Эмме в багажник огромные корзины с грибами.
– Добрый день.
Артём сделал несколько шагов по раскисшей от постоянных дождей дороге, досадливо поморщился, рассматривая грязь на высоком протекторе ботинка, и, вскинув глаза на окошко подъехавшего автомобиля, вздрогнул. Из салона, не мигая, на него смотрела похожая на большое печёное яблоко старуха, она не сводила с молодого человека глаз, шлёпала сухими губами и следила за каждым его движением. Молодому человеку резко стало не по себе, и он быстро убрался обратно в тепло салона машины Эммы, хотя у него мелькнула мысль, что нужно было заснять такой шикарный аутентичный эпизод из жизни глубинки. Вздохнув, Артём подхватил телефон, вышел на улицу и как бы невзначай стал щёлкать камерой, пытаясь поймать пылающий огненной листвой лес, синий кусок неба, потрёпанную годами машину и пронзительный взгляд старухи в окне.
Оценив получившиеся кадры, Волков выложил самый удачный, снабдив его надписью:
«Аутентичная осень глубинки».
Дедок уже перегрузил всё лесное богатство, и в салоне сразу же запахло сладковатой пряностью лесных даров и мхом.
– Осень-то, осень какая хлебосольная, – пыхтя, мужчина вытер лоб, покрывшийся испариной от натуги, – и ягоды много было. Ещё-то грибов надо?
– Не знаю, – пожала плечами Эмма. – Вы у Майка спросите. Он у нас кулинарных дел мастер. А я так, на посылках.