Зимний эндшпиль
Шрифт:
– Хоть поем спокойно, – проворчала она.
Но видимо, сегодня был тот самый день, когда всё и правда шло наперекосяк. Потому что в следующую секунду входная дверь раскрылась, в согретое теплом камина помещение ввалился холод осеннего вечера, ветер взвил в воздух лежащую на крайнем столе пачку салфеток, а в дверь прошёл мужчина. Он с интересом оглядывал всё вокруг, тень улыбки мерцала на его довольном лице. Кивая в такт своим мыслям, незнакомец вскоре остановил свой взгляд на Эмме, разламывающей вилкой сосиску и проговорил:
–
– Добрый вечер, – поздоровавшись, Эмма быстро отпила глоток пива и продолжила неспешный ужин.
– А бар работает? – спросил пришедший.
– Да, – коротко ответила Эмма, с сожалением отодвинула тарелку и слезла со своего места. – Что-нибудь налить? – спросила она.
– Оу, так вы прекрасный бармен? – улыбнулся мужчина.
Но Эмме не пришлось отвечать, потому что дверь снова распахнулась, в проёме появился сияющий улыбкой директор, он расставил руки так, словно собирался обнять гостя.
– Ну наконец-то! А то уже заждались! – Пётр Сергеевич усердно тряс руку мужчине. – Эмма, а это наш благодетель и, так сказать, хозяин всего этого великолепия. Иконников Юрий Андреевич.
– Ну уж, что уж так. Я один из учредителей, так сказать, – снисходительно улыбаясь, проговорил он.
– Здравствуйте, – равнодушно отозвалась Эмма, глядя в спину разглядывающему фотографии с местными видами, которыми были украшены стены бара. – Извините не знала, что вы, – она помолчала, – это вы.
– Эмма, а ты что за стойкой-то? – обеспокоенно зашипел Пётр, бегая глазами и начиная покрываться красными пятнами.
У директора в моменты нервного напряжения пунцовел кончик носа, начинали пылать уши, и на скулах играл вполне симпатичный румянец.
– Потому что сегодня всё идёт через… – Эмма снова замолчала. – Короче, – она вскинула глаза на Иконникова, – вы, должно быть, знаете, как бывает, когда должно произойти какое-то важное событие, но вдруг всё идёт наперекосяк. Сегодня ворота сломались, официантка на работу не вышла, журналист ещё этот припёрся, подсветку на пирсе только наладили, короче, все на нервах.
На секунду в пространстве сомкнулся вакуум. Пётр Сергеевич покраснел, потом слегка побледнел, вращая круглыми глазами, и исподволь показал Эмме кулак.
– Друзья мои, я же не с проверкой приехал. Это уже перед открытием мы тотально всё разберём, – примирительно сказал босс. – А сейчас всё и так лучше, чем могло бы быть. Послезавтра приедут мои друзья, и мы просто немного потестируем, а заодно и отдохнём, – проговорил мужчина, удаляясь в темноту следующего зала.
– Да-да, пойдёмте, я вам покажу комнату, где Майк планирует установить бильярд! – вдогонку крикнул директор и зыркнул на Эмму. – Где это чёртов янки?
– Думаю, взыграла кровь англосаксов, и он крушит кухню, – пожала плечами Эмма.
– Чего? – покосился на неё Пётр.
– Готовит. Просто готовит ужин, – с выдохом произнесла Эмма.
В подтверждение её слов с кухни
– Это просто… – выругался Пётр Сергеевич и убежал вслед за Иконниковым.
Эмма пожала плечами и увидела, что с другой стороны огромного окна стоит московский гость. Она долго рассматривала пантомиму, где мужчина гримасничал, махал руками и иногда даже топал ногой. Без звука это всё выглядело крайне комично, и Эмма даже пожалела, что он закончил разговаривать по телефону.
– Добрый вечер, – проговорил он, заходя в бар и прозрачным взглядом скользнув по Эмме. – Пива налейте и вискаря. Только односолод какой-нибудь.
– Какой? – в упор на него посмотрела Эмма, но он уже отвлёкся на созерцание телефона.
– На ваш вкус, – буркнул он.
Эмма пожала плечами, напустила в высокий стакан пивной пены и добавила пива, потом откупорила бутылку любимого вина, плеснула в бокал бордовой жидкости, поставила всё это перед журналистом и выжидательно посмотрела на него.
Волков машинально схватил стакан, поперхнулся пенной шапкой, скривившись глянул на Эмму, и уткнулся взглядом в винный бокал.
– Это что?
– Это на мой вкус, – пространно отозвалась Эмма.
– Фиговое у вас здесь обслуживание, – Артём нахмурился. – Это ж вы меня утром везли?
– Верно.
– Н-да. Ужин тоже вы стряпать будете? – подозрительно спросил он.
– Нет. Отравить могу, – улыбнулась она. – Даже самыми безобидными продуктами.
– Ну так себе талант, – Волков вздохнул. – Вон из той плесните мне, – поводив глазами по длинному ряду бутылок, сказал он, указывая на одну из них.
Осенний вечер быстро скомкал остатки затихающего на горизонте дня, раскатал над озером тишину и сейчас было слышно только, как где-то в глубине леса тявкала лиса, приходившая кормиться к помойке, расположенной в отдельном отсеке за забором. Волков, в ожидании ужина, вышел наружу и встал на берегу, вдыхая незнакомый воздух и прислушиваясь к странному молчанию пространства. Однако, чтобы хоть как-то оставаться на связи с цивилизацией, журналист всё-таки включил камеру.
– Журналист пришёл, – сказала Эмма, повернув голову в сторону Иконникова и Петра Сергеевича, вернувшихся с ознакомительной прогулки.
– Ой, а давайте сегодня просто дружеский ужин, – вздохнул Иконников. – Так сказать, по-семейному, по-домашнему. А завтра уже всё остальное.
– Конечно, конечно. Отдохнуть надо с дороги, – подхватил мысль Корабельников. – А супруга ваша?
– Сейчас подойдёт. Женщины, – улыбнулся Юрий Андреевич, разглядывая Эмму, – собираются долго. Согласны? – спросил он у неё.
– А кто вас встретил? – вместо ответа произнесла Эмма.
Пётр Сергеевич снова нервно дёрнул лицом, что-то прошлёпал губами и озадаченно стал рыскать глазами по меню.