Зимний Фонарь
Шрифт:
Прототипом Царевны стала Вендига Ганноморт, наследница трона Карпейского Каэльтства и невеста основателя ордена демиборцев — Оскара из рода Труворичей, российского цесаревича по прозвищу «Неупокоенный».
Незадолго до бракосочетания каэльтину скомпрометировали при проведении демиургического ритуала. Магистр счёл это личным оскорблением и собственноручно убил возлюбленную со всеми её приближёнными. В историю это вошло как Свинцовая свадьба.
— Теперь мы квиты, — севшим голосом произносит стоящий в стороне демиборец.
Послужной список Парада велик, равно как и деяния, что обеспечили демиборцам место на аллее героев. Однако триумф продлился недолго: около трёх лет назад произошла катастрофа. После нисхождения предшествующей деми — Хелты, Матери Разрушений — боевой отряд во главе с цесаревичем исчез. Связь была утеряна, когда они достигли Теуграда, города первоправителей. Парад остался без магистра, а Пределы — предоставлены самим себе.
— К-капитан Реверсон, — пытается нагнать жнеца запыхавшийся связист, держащий подмышкой свёрнутые рулоны бумаги, — п-послушайте, господин Реверсон! Я-я не знаю, к кому ещё обратиться.
Опомнившись, капитан отрывает взгляд от Царевны. К своему стыду, он не помнит юнца и не узнаёт. Хмуро оглядывает его. Несуразный мальчишка, на вид не больше двадцати.
— Чего тебе, — реагирует тот раздражённо, прищуриваясь в надежде разглядеть именую нашивку, — Долорайтис?
— Ни один из Пределов не выходит на связь, капитан, — пытаясь отдышаться, сообщает молодой человек. Он останавливается и упирает руки в колени, — и это уже похоже на закономерность. С востока на запад все Пределы выбывают. Вчера Родополис был, а сегодня…
— Значит, плохо пытался, — растягивая обветренные губы в улыбке, отвечает Рагнара и поворачивается к Реверсону. — Это действительно то, в чём вы можете помочь, капитан?
Тот безмолвно смотрит вдаль. На подпаленный серый флаг, на разрушенную смотровую башню.
— Вас это удивляет, господин Долорайтис? — пытаясь скрыть тревогу, допытывается капитан. В момент особо сильного волнения акцент, карпейский, становится сильней. — Орден погряз в междоусобицах: преемника магистр не назначил, и, фактически, мы — это всё, что осталось от Парада. Полагаете, пока остальные грызут друг другу глотки, кому-то из них есть дело до нас?
— Это вы погорячились, господин Реверсон, — со странной насмешкой в голосе отмечает Рагнара, рассматривая свои ногти. — Йер-Агрисский Предел не успел побороться за власть — его вырезали сектанты вроде этих.
— Но Родополис…
— Там и без тебя дел хватает, — отмахивается женщина. — Не удивлюсь, если они тебя намеренно игнорируют — меня вот ты уже утомил.
— Но Родополис, как и мы, сохранил нейтралитет! — продолжает настаивать на своём Долорайтис и взмахивает рукой. Свитки сыплются под ноги. — Их комтурша…
— Fadoghtkon, Долорайтис — Рагнара права, — отрезает Аверс. — Хватит донимать соседние Пределы.
Красмор — международная военизированная организация, заинтересованная в изучении демиургического вмешательства и сохранении правопорядка. До исчезновения цесаревича она действовала в обход Парада, стремившемуся стереть все следы Восхождений. Те Пределы, что не исчезли в ходе междоусобиц, вступили в альянс с Красмор, ибо та располагала более качественным вооружением, в том числе «Снегирями» — наилучшими бомбардировщиками современности.
— Так точно, — смиряется Долорайтис, собирая бумаги. Данные расплываются чернилами и кровью. — Что-нибудь ещё?
— Возьми с собой Веру, — настаивает Рагнара, заискивающе поглядывая на капитана. Тот благосклонно кивает. — Пусть проверит окрестности. Мало ли, там ещё эти выродки остались.
— Слушаю-с, — покорно отвечает связист и, опустив голову, удаляется.
Капитан и estelatte вновь остаются один на один.
— Ладно, раз с формальностями покончено… — начинает тот. — Sero sazerkkon anntoj haddonker? Его уже можно увидеть?
— Пока только издали — там эта градеминская вестница проводит Нисхождение. Всё провоняла своим фимиамом…
Те немногие, что не занялись разборами завалов, толпятся у разрушенной крепостной стены. Поднося к глазам бинокль, Аверс выходит вперёд. Среди поломанных деревьев лежит поверженный гигант. Поражённая химикатами плоть, месиво из нарывов, опухолей и язв, растворяется в кислотной дымке. Обнажается сверкающий металлом скелет — деметалл. Поднимающееся ввысь вещество обогащено тлетворными соединениями. То есть посмертный дар Немока, скрытый в тени минувшей победы, — элегический манифест.
Вдоль тела великана бредёт вестница. Отзвуки её тоскливых напевов теряются в гуле ненастья. Серебристая чаша, раскалённая жаром углей, непокорно покачивается в женских руках. Кадильница чадит фиалковым дымом. Чуть в стороне, привалившись к стене, сидит гард, обязанный защищать покровительницу ценой собственной жизни — с коей он, впрочем, уже расстался.
Окуривание останков является вынужденной мерой по сдерживанию выделяемого яда, дабы у специалистов была возможность транспортировать деми в более безопасное место.
Лишь неожиданный крик вынуждает Аверса отложить созерцание триумфа. Обернувшись, капитан видит, как одна из его подопечных схватила выжившую в бойне культистку. Та тщетно сопротивляется, пытается вырваться. Белоснежная её ряса грязна, а чёрная колоратка небрежно топорщится. Косы растрёпаны. Лицо краснеет от слёз. На лбу белеет татуировка перевёрнутого полумесяца, разделённого горизонтальной линией по центру.
— Не трогай её, — приказывает Реверсон. Жница оторопело смотрит на командира. На мгновение язычница прекращает плакать и поднимает на мужчину затравленный взгляд. — Моргейт… Немок пал.