Зимний огонь
Шрифт:
Ну как не злиться на этих мужчин, сердито подумала Сара. Силы много, а ума мало.
Однако пребывать в таком дурном настроении стало трудно, когда весь каньон озарился нежным золотистым светом. В разрывах легких розовых облачков проглядывало нежно-голубое небо.
Ну как я могу покинуть эту страну?
Сара часто задавала себе этот вопрос в последние дни, после того как заключила сделку с Кейсом. Ответ у нее был один – тот самый, что и тогда, когда погибли родители: «Я сделаю
Сара никогда не сожалела о своем выборе, сделанном под влиянием обстоятельств. Она была благодарна за то, что и она сама, и Коннер выжили, в то время как многие погибли.
После того как солнце заглянуло в каньон, все вокруг расцветилось разными красками – бледно-желтыми, коричневыми, рыжими, красными. Сара замедлила ход, когда тропа приблизилась к берегу реки и Шейки должна была пробираться между многочисленными утесами, валунами, преодолевать сухие русла водостоков.
Кейс внимательно обшаривал глазами каньон. Дело даже не в том, что он был нацелен на опасность. Он старался запомнить дорогу, чтобы можно было найти путь назад без провожатого.
Он замечал полет орлов и ястребов, бегство или внезапную остановку кроликов, многочисленные следы оленей. Однажды Кейс увидел засохшие следы пантеры в устье бокового каньона.
Половина всего этого принадлежит ему. Он думал об этом всякий раз, когда открывался новый живописный вид. Это грело и ласкало ему душу, которая со времени войны была в постоянном смятении и тревоге.
Уверенность в том, что он принадлежит этой земле, становилась все больше с каждым шагом, с каждой минутой.
Он умрет, а эта земля останется.
Этот край останется нетронутым в веках. Понимание этого давало Кейсу какое-то глубокое чувство успокоенности. Имея связь с этой землей, он становился частью чего-то большого, а не был простым вместилищем того зла, которое нес в себе человек.
Эта мысль действовала как бальзам на его раны, которые постоянно болели и с которыми он давно смирился.
Когда Сара наконец пустила лошадь шагом, Кейс позволил Сверчку приблизиться к маленькой кобылке.
– Ничто не успокаивает нервы лучше, чем небольшая прогулка, – ровным тоном произнес Кейс.
Сара прищурилась, но ничего не сказала.
– Или стоит проехать еще несколько миль?
Чувство юмора победило в ней раздражение. Она засмеялась и покачала головой.
– Ты и Коннер.
– Что у нас общего?
– Вы можете быстро справиться со мной.
– Это потому, что ты недостаточно закалена, чтобы жить в этом мире.
– Ют считает, что я ангел.
Кейса это нисколько не удивило.
– Когда больной, раненый человек приходит в себя, видит, как свет лампы
Щеки у Сары вспыхнули.
– Никакой я не ангел, – возразила она. – Спроси у моего брата.
– Я не подвергаю сомнению твои слова. Это Юта надо убеждать.
– Я пыталась. Но это все равно что пытаться скале читать Шекспира.
– Ты не должна забывать, что Ют сравнивает тебя с другими женщинами, которых знал, – сказал Кейс.
Сара поморщилась:
– Лола хорошая женщина. Резкая, но очень порядочная.
– Ты лишь наполовину права, – пробормотал Кейс.
– Что ты имеешь в виду?
– Большая Лола стала легендой в некоторых краях.
– Это было тогда, – решительно возразила Сара. – С того времени, как Лола появилась на ранчо, она не делает ничего, за что следует извиняться.
Кейс прищурил глаза.
– Ругательства не считаются? – бесстрастным тоном спросил он. – Тогда ясно.
– Что тебе ясно?
– Ангел милосердия с лексиконом, который может напугать обитателей преисподней. Конечно, я знаю об этом лишь понаслышке. Это вообще может быть чистейшая ложь.
Щеки у Сары снова запылали, и причиной того был отнюдь не студеный зимний воздух.
– Я уже сказала, что никогда не была ангелом, – возразила она.
Его глаза засветились – это было некоторое подобие улыбки. Но сколько Сара ни смотрела на Кейса, улыбки как таковой она так и не дождалась.
– Мне нужно было тебя побрить, – сказала она.
– Почему? – спросил Кейс, удивляясь перемене темы разговора.
– Я уверена, что ты улыбаешься, но за такой щетиной мне не видно.
– Сейчас слишком холодно ходить без меха, – только и сказал Кейс.
– Не было бы так холодно, если бы ты спал в хижине.
Сара сама не понимала, почему ее обижало, что Кейс переселился из хижины; тем не менее это было так.
– Я и без того слишком долго пролежал в твоей кровати, – без обиняков сказал он.
Не сказал он лишь про то, что ее пахнущие розами покрывала снились ему и тогда, когда он спал снаружи. Он просыпался в состоянии возбуждения. Тело его ныло, и эта ноющая боль, покидая его лишь ненадолго, могла вернуться в самый неподходящий момент.
Например, сейчас.
Чертыхнувшись про себя, Кейс изменил положение в седле. Но толку от этого было мало. В его положении ему вообще лучше было не ездить верхом.
– Почему ты не спишь рядом с Коннером? – спросила Сара. – Возле печки места достаточно.