Зимний сон Малинки
Шрифт:
– Что, скажи?! – как-то слишком серьезно спросил, Димка, крепче меня обняв. Но тут же, опомнившись, нежно куснул плечо. – М-м, Малина?
От поцелуев горела кожа, от подкатившего удовольствия я готова была урчать. Женщина во мне мягко качнула бедрами навстречу ласкающему ее мужчине и прошептала с выдохом:
– Не скажу. Не пытайся выпытать.
Гордеев задохнулся, но только на длинный миг. Перевернул меня на спину и накрыл собой. Поймав губы, поцеловал так глубоко,
– Машка, ты безумно вкусная. От тебя не оторваться. Скажи, что мне сделать, чтобы ты призналась? Хочу знать.
– Зачем?
– Считай, что для меня это важно.
– А разве тебе не говорили? Другие?
Димка замер, затем привстал на локте и заглянул в мое лицо. И пусть было темно, но я увидела блеск в его глазах.
– Ну, чего молчишь? – протянула руку и погладила темную голову. Провела большим пальцем по щеке, совсем как он в офисе, запоминая ощущения. Не удержавшись, погладила губы. Красивые они у него, нежные и умелые, но разве об этом скажешь?
– Маша, я не хочу говорить о других. Не с тобой.
– Ну вот, снова стал серьезным.
– А я не спрашиваю тебя, я просто не хочу повторяться. Вдруг ты у всех интересуешься? А ответ я и так знаю. Говорили.
Я сама привстала и сама поцеловала его в губы. Увлекла за собой, опустившись на подушку. В эту холодную ночь лежать под Гордеевым было уютно, и тяжесть совсем не мешала.
Мне на самом деле было все равно, в чем ему признавались другие. Я не хотела этого знать. Как не хотела думать о том, был ли он с ними таким же неистовым, как со мной. Говорил ли те же слова, брал ли с таким же желанием. Сейчас он принадлежал мне, и я хотела продлить этот момент.
– Нет, не у всех, Маша.
Шепот защекотал губы, и я тихонько рассмеялась. Игриво толкнув парня в плечи, опрокинула его на подушку и опустилась ему на грудь. Димка тут же накрыл меня одеялом. Погладил спину, а я поцеловала его в подбородок.
– Какой ты упрямый, Гордеев. Совсем, как в школе, - удивилась.
– Ладно, - сдалась, глядя на него.
– Улыбнись, тогда скажу. Ты всегда такой серьезный, Дмитрий Александрович, а так нельзя. Я люблю, когда ты улыбаешься…
Ну вот, расплылся в улыбке – умеет же.
– Еще!
– Мне нравятся твои глаза. Они у тебя, как темный смерч: никогда не знаешь, что от них ожидать. Нравится, как ты пахнешь, словно в тебе живут две стихии – холод и огонь. Нравится, как произносишь мое имя. А еще…
– Что?
Я замолчала. В груди внезапно заворочалась грусть и улыбка померкла. Его нетерпение напомнило мне о времени. О том, что еще одна наша ночь скоро закончится и
– Маша…
Я протянула руку и погладила Димку по щеке. Коснулась его губ своими и попросила:
– Дима, поцелуй меня, как ты умеешь. Я хочу.
Ночь продолжилась, и мы отдали ей себя. Уснули без сил, обняв друг друга, и на этот раз совершенно без снов. А когда проснулись…
Глава 33
А когда проснулись, я едва не взвилась с дивана, осознав, насколько забылась. Но вовремя опомнившись, возблагодарила небо за то, что мы укрыты. Как я могла так проспать!
Давно взошло солнце и осветило комнату, но в квартире затаилась непривычная для воскресенья тишина. И в этой тишине у самого дивана в пижамках стояли мои малинки и смотрели на нас в две пары распахнутых васильковых глаз.
Лешка утер кулаком нос, а спросила Дашка, прижав к груди плюшевого зайца.
– Мама, а дядя Дима теперь наш папа?
Что?
– Что?! – я натянула одеяло на грудь и села, ощущая едва ли не панику. Умница дочка заглянула за мое плечо.
– Нам его Дед Мороз подарил, да? По-настоящему?!
Пока я приходила в себя от шока, сын обиженно вздохнул:
– А я хотел башенный кран. И елку.
За что получил от Дашки тычок в бок.
– Ты что, Лешка! Папа же лучше!
– и снова зырк на Гордеева. Типа: сам посмотри!
Ну, еще бы. Такие плечи и грудь разве спрячешь? Дочь у меня настоящая женщина растет. Наверное, так пристально Димку еще не рассматривали.
Господи, я и забыла! До Нового года остались считанные дни. Не удивительно, что дети жили сказками и ожиданием подарков. Видеть возле меня мужчину им еще не доводилось, кроме позавчерашнего похода в ресторан. А тут такой наглядный экземпляр, да еще и дома! Ох, чувствую, быть к вечеру в курсе сюрприза и бабушке. Что им всем потом отвечать?
Но что же я молчу-то!
– Э-эм, малинки, - начала, как можно мягче, спустив ноги вниз, - понимаете, тут такое дело…
– Привет, малыши! – это Гордеев сел и сонно воззрился на моих пупсов, заводя пятерню в волосы. Улыбнулся удивленно, словно это не он у нас в гостях, а мы все очутились у него: – Какие вы смешные с утра. Это у вас всегда так весело утро начинается? Кто кого первый разбудит?
Но договорить я ему не дала. Нечего очаровывать моих детей белозубым оскалом! Набросила на голову одеяло и… нет, с места не сдвинула, конечно (попробуй с таким справиться!), но уверенно закрыла собой. Вроде как спрятала. Правда ноги остались торчать, но это уже пол дела.