Зимняя гонка Фрэнки Машины
Шрифт:
Фрэнк показывал пальцами «V», когда, цепляясь пальцами обеих ног за доску, всеми силами старался удержаться на ней.
Ковабунга, пижон.
Тайные агенты пропустили шеренгу лимузинов. А почему бы и нет, подумал Фрэнк. Даже в материнских объятиях Никсону не было бы безопаснее, чем в присутствии такой делегации, хотя никто из этих людей не был связан обещанием оставить дома оружие. В конце концов, мы – его люди. Мы вместе делаем деньги.
Еще один тайный агент указал Фрэнку место на парковке.
Несмотря на весь цинизм двадцатилетнего парня 1970-х годов, Фрэнк не мог не признать, что ощутил нечто вроде трепета, даже страха. Увидев президента Соединенных Штатов Америки, главнокомандующего, бывший морской пехотинец выпрямился и едва удержался, чтобы не отдать честь.
Однако он испытал и кое-что еще – легкий приступ гордости оттого, что был причастен к происходящему хотя бы в качестве шофера. Он был частью могущественного сообщества… члены которого вхожи в дом самого президента Соединенных Штатов Америки… на его глазах президент сам выходит из дома, чтобы встретить их и поздороваться с ними.
Никсон широко раскинул руки, подходя к Фицсиммонсу.
– Слышал, у тебя хорошие новости, Фрэнк! – сказал он.
– Очень хорошие, господин президент!
Скорее всего, так и было, потому что Никсон, похоже, находился в отличном расположении духа. Он обнял Фицсиммонса, а потом пожал руки всем приехавшим, отлично работая на толпу, как и следует политику высокого класса. Пожав руки членам правления, он пошел дальше и пожал руки всем водителям.
– Рад вас видеть, – произнес президент, пожимая руку Фрэнку. – Спасибо, что приехали.
Фрэнк не знал, что ответить. Он боялся ляпнуть какую-нибудь глупость, вроде той, что крутилась у него в голове, мол, у вас тут, господин президент, можно отлично покататься на волнах. К счастью, Никсон отошел от него прежде, чем Фрэнк придумал нечто пристойное.
В тот день он больше не видел Никсона.
Члены правления вошли в дом, а водители остались при лимузинах. Правда, официанты принесли им жареных цыплят и ребрышек – то же самое, чем угощались гости на лужайке. Позднее пришел посланец президента и вручил каждому по мячу для игры в гольф с собственноручной подписью Никсона.
– Буду хранить до самой смерти, – сказал Майк.
Фрэнк мог бы поклясться, что видел слезы в его глазах. Он пошел к обрыву, ведь времени у водителей было предостаточно, так как президент и его гости собирались играть в гольф на поле с тремя лунками.
Итак, Фрэнк сидел и смотрел на разбивавшиеся внизу волны. Серфингистов не было. Их никогда не было во время визитов президента. Наверное, секретная служба боялась наемного убийцы на доске, думал Фрэнк, хотя и с берега любой стрелок достал бы до лужайки.
Фрэнк поглядел на юг и, увидев сверкавшие на солнце белые дома Сюра, подумал: интересно, чем
Было лето 1972 года, лето Ричарда Никсона.
А к зиме 1975 года все полетело к чертям.
25
Ники Лочичеро умер в конце 1974 года. Похороны были жалкие, присутствовали только самые близкие родственники – не было никого из семьи, потому что никому не хотелось светиться перед федералами.
ФБР наступало на лос-анджелесскую семью. Похоже было, что оно проникало в мысли ребят, так как ему было все известно; и копировальные машины федералов не выдерживали и ломались, столько обвинительных заключений они печатали.
Кстати, все обвинения были тщательно аргументированы. Шерм Саймон даже посоветовал обвиняемым просить суд о снисхождении, что они и сделали. Питер Мартини получил четыре года, Легаче, лишь недавно ставший боссом, – два. И он передал бразды правления Тому Дранья.
Бап думал, что он станет боссом. И был очень уязвлен, когда не стал им.
– Том юрист, ни разу не запачкавший руки в крови, – сказал он Фрэнку. – Какие такие у него заслуги, кроме того, что он брат Джека? И его ставят выше меня? После всего, что я для них сделал?
Во второй половине семидесятых Бап только и делал, что повторял, как молитву: «После всего, что я для них сделал». И хотя он говорил правду, от этого его причитания не становились менее скучными и бесполезными. Так или иначе, Фрэнку это надоело.
В жизни мужчины рано или поздно наступает кризис среднего возраста, думал Фрэнк, когда мужчина понимает, что достиг всего, чего мог достичь, и ему надо найти в себе силы, чтобы этим удовольствоваться. Большинству это удается, но только не Бапу – он вечно сокрушался, что его обманули, что тот или другой напакостил ему, что он тащит за собой «мертвые души», что Лос-Анджелес обходит его с честной дележкой.
С какой такой дележкой? – подумал Фрэнк, в тысячный раз выслушав надоевшие ему жалобы. Что делить-то, когда половина ребят за решеткой, а Нью-Йорк и Чикаго, как стервятники, обгладывают кости.
Вот так и случилось, что Фрэнк собрал свои тощие пожитки и вновь занялся рыбной ловлей. Майк сколько угодно мог смеяться над ним, мол, Фрэнк воняет макрелью (хотя это было неправдой – (а) потому что Фрэнк тщательно скоблил себя под душем после работы и (б) потому что макрели нет в Тихом океане), однако деньги он зарабатывал чистые и надежные. Правда, он не греб их лопатой, как мог бы грести, занимайся он рэкетом в хорошие времена, но ведь тогда уже не было ничего хорошего.
И нельзя было рассчитывать на помощь сверху, потому что у парня в Белом доме своих проблем хватало и он не мог протянуть руку бандитской шайке.