Зимняя роза
Шрифт:
Отведя взгляд от прекрасного животного, Эриенн изучила пространство, скрытое живой изгородью. Оно было поделено настилом на два выгула. Рядом с домиком находилось шесть закрытых стойл, два из которых были отгорожены от выгулов калитками. В стойлах поменьше стояли четыре тщательно подобранные лошади, в то время как более просторное стойло и выгул напротив выгула Сарацина были пусты.
В глубокой задумчивости Эриенн сдвинула брови. Она знала, что земля, на которой она стоит, принадлежит мужу, но до сегодняшнего дня она и не подозревала о существовании этого домика. Тем не менее Банди, вероятно, был в курсе и знал также о лошадях, стоявших здесь в конюшне. И этот домик, и Банди — все было окутано тайной, впрочем, тайна окружала и лорда
Отойдя от кустов, Эриенн направилась назад к ручью. Поскольку преданность Банди мужу была очевидной, он не мог причинить никакого вреда лошадям. Лорд Сэкстон, без сомнения, знал об этом месте, и ей приходилось лишь надеяться, что они с Кристофером Ситоном действуют в рамках закона.
Чтобы найти вход в пещеру, потребовалось какое-то время, и Эриенн пришлось дважды отыскивать свои следы, прежде чем она определила те самые кусты, за которыми скрывалась дверь. Через несколько минут она была в своей спальне и снимала запачканное платье. Эриенн привела себя в нормальный вид, а три часа спустя, когда ей доложили, что приближается ландо супруга, она отправилась встречать его к главному входу. Эриенн стояла в воротах башни и наблюдала, как подъезжает экипаж, запряженный четверкой. Чем ближе они подъезжали, тем больше росло ее удивление, потому что все четыре гарцующих лошади очень напоминали Эриенн тех, которых она видела в стойлах рядом с домиком. Хотя она и не разглядела карету, стоявшую там же, ландо мужа было очень похоже на нее.
Эриенн подняла глаза, и по спине у нее внезапно побежали мурашки. На козлах сидел Банди! Мысль у нее бешено заработала, пытаясь найти хоть какое-то логическое объяснение, но безуспешно. Лорда Сэкстона не было весь день, — так как же Банди мог оказаться с ним?
Улыбка, которую Эриенн приготовила для мужа, была лишь бледным отражением задуманной. Глаза ее отражали тревогу, и, понимая, что ей будет трудно встретиться взглядом с супругом, Эриенн отвернулась в сторону башни и позволила подошедшему к ней Стюарту обвить рукой свою талию. Она не могла заподозрить его в неверности, однако тут было что-то не так. Концы не сходились с концами, и Эриенн могла лишь теряться в догадках, что связывало мужа, Банди и Кристофера Ситона.
Глава восемнадцатая
Чтобы привлечь теплые ветры весны в свой край, в Сэкстон-холле устраивали праздники. Это было время веселья, пиршеств и танцев, когда потехам одинаково предавались и лорд и леди, и слуга и крестьянин. В это же время проводили и ярмарки, на которых арендаторы могли выставить свои поделки, произведенные в зимние месяцы для продажи или обмена с теми, у кого было желание приехать сюда. Для показа товаров возводились скромные ларьки и более привлекательные павильоны, ставились шатры. Шерсть, кружева и прочие товары отдавались по дешевке.
Было объявлено, что в этот день погода будет ясной, чтобы ни одно облачко не посмело омрачить такое празднество, и так оно и вышло. Появившееся солнце прибавило тепла белозубым улыбкам на живых молодых лицах, да и на лицах глубоких стариков. Заскорузлые от тяжелой работы руки с энтузиазмом хлопали быстроногим танцовщицам, вертящимся под музыку. Тут и там люди сбивались в небольшие кучки, чтобы поглазеть на различные представления. За пенни жонглеры и акробаты демонстрировали свою ловкость, а шуты в нарядах времен рыцарей, с пристегнутыми вокруг талий искусными муляжами лошадей забавляли зрителей потешными рыцарскими турнирами.
Лорд Сэкстон с супругой обходили ярмарку, останавливаясь время от времени возле ларьков или на открытых местах, чтобы посмотреть менестрелей или танцовщиц. Люди расходились перед ними, но, казалось, тут же смыкались за их спиной. Где бы супруги ни останавливались, веселье скоро начинало стихать, потому что многим хотелось постоять с наполовину осушенной кружкой в руке и просто поглазеть на страшного лорда. С опасливым проворством дети прятались в материнские юбки и выглядывали оттуда
Весть о его приезде быстро распространилась среди селян. Лорд Сэкстон вернулся домой, и появилась надежда, что беды, которые обрушились на них, закончатся. Возникло новое представление о справедливости, а следовательно, и о том, что правомерно, а что — нет. Не допускалась даже возможность того, что чашу весов правосудия могут поколебать денежный мешок или сила. Они ничего не имели против строгого, но справедливого суда, с которым можно было жить. Ничья жадная рука не смела дотянуться до них в своем наглом притязании, и всем как-то было от этого легче.
Во многих отношениях Сэкстон перестал быть в глазах селян диковинным зверем и ассоциировался с образом могущественного лорда. Теперь они презрительно смеялись над сказками о том, будто он летает по ночам, подобно огромной летучей мыши. Он вообще стал для всех жителей кем-то вроде героя, и они стали оскорбляться, если кто-то несправедливо ругал его.
Однако несмотря на всю преданность и уважение, они никак не могли преодолеть в себе скованность при виде находившейся рядом с Сэкстоном леди. Они забыли, что некогда Эриенн жила среди них и также толкалась на рынке. Теперь она была для них только хозяйкой поместья, и лишь непринужденное и спокойное общение Эриенн с человеком, который невозмутимо сопровождал ее, значительно уменьшало настороженность местных жителей. Они благоговейно наблюдали за тем, как Эриенн смеется и щебечет с лордом. Ее рука, покоящаяся на руке лорда Сэкстона, трепетная реакция на его прикосновения, их интимное перешептывание весьма способствовали тому, чтобы рассеивать таящиеся сомнения.
И уж наверняка им не доводилось встречаться с такой милосердной леди, как Эриенн Сэкстон. Матери довольно улыбались, видя, как она прикасалась к детям, наклонялась, чтобы поцеловать их. Эриенн раздавала сладости беспризорным и часто останавливалась, чтобы погладить подбегающих к ней малышей. Уже скоро среди женщин началось жужжание о том, как Эриенн держала какого-то младенца на руках и покачивала его, прижав к груди. Рассказывали даже, как сам лорд смеялся при виде агукающего малыша и протянул мальчику, заигрывая с ним, палец в черной перчатке.
К исходу дня опасения испарились, и воцарилось радостное ощущение согласия. Пусть Сэкстон и имел вид человека не столько обожженного языками пламени ада, сколько рожденного в них, жители сошлись на том, что их гораздо больше устраивает он — в качестве лорда и его леди — в качестве хозяйки их земель.
По крайней мере, некоторые из них утвердились в этой мысли после того, как мэр Мобри решил присоединиться к сыну во время поездки последнего в Сэкстон-холл. В то время как помыслы младшего Флеминга крутились вокруг состязаний по стрельбе, старший выказывал неослабный интерес к азартным играм. Это проявлялось во множестве форм — от спрятанного камушка под одной из трех чашек до примитивных карточных игр. В конце концов, на кон ставили по мелочи, и, вероятно, рассуждал Эйвери, это было самое большее, что могли себе позволить арендаторы, но с приходом весны они заработают достаточно денег, чтобы компенсировать потери. Тем не менее он проявлял осторожность и старался действовать подальше от глаз хозяина.