Зимняя роза
Шрифт:
— Помимо того, что вы плут за карточным столом, — отреагировала девушка резко, — я начинаю подозревать, что вы еще и повеса, ухлестывающий за дамами.
Кристофер лениво улыбнулся, внимательно разглядывая ее:
— Я довольно долго был в море. Однако что касается вас, сомневаюсь, что моя реакция могла бы быть иной, даже если бы я только что оставил лондонский королевский двор.
Глаза Эриенн вспыхнули от еле сдерживаемого гнева. Какой несносный себялюбец! Да как он осмеливается даже думать, что встретит во дворе мэра на
— Уверена, сэр, ваша компания пришлась бы по душе Клодии Тэлбот. Почему бы вам не поехать навестить ее? Я слышала, его светлость уехал утром в Лондон.
Ее ехидный тон несколько развеселил его.
— Я бы уж лучше поухаживал за вами.
— Почему? — саркастически усмехнулась она. — Потому что вы хотите насолить моему отцу?
Его улыбающиеся глаза остановились на ее глазах и пристально всматривались в них, пока тепло не залило ее щеки. Кристофер ответил неторопливо и осторожно:
— Потому что вы — самая красивая девушка, какую я когда-либо видел, и я хотел бы узнать вас получше. И конечно, этот вопрос о несчастных случаях с вами мы тоже изучим более тщательно.
Щеки Эриенн покраснели, но сгущавшиеся сумерки очень помогали ей скрыть этот румянец. Важно подняв нос, Эриенн отвернулась и искоса бросила на него холодный взгляд:
— Скольким женщинам вы это говорили, мистер Ситон?
Отвечая, он криво усмехнулся:
— Думаю, что нескольким. Но я ни разу не лгал. Каждая из них была в свое время первой, а на сегодняшний день — вы лучшая из всех, кого я встречал.
Он потянулся, взял горсть хрустящих шкварок и начал их грызть, ожидая ее реакцию.
Изящные кончики ушей девушки вспыхнули от гнева, ледяной огонь загорелся в глубинах сиренево-синих озер ее глаз.
— Вы отъявленный и самодовольный грубиян. — Ее голос был холоден и ровен. — Вы собираетесь добавить меня к вашей длинной веренице побед?
Не отрывая глаз, он встретил ее холодный и презрительный взгляд, потом встал и навис над ней. Взор его устремился куда-то вдаль, он щелкнул пальцем по выбившемуся у нее из-под платка локону.
— Побед? — Его голос был тих и низок. — Вы ошибаетесь в отношении меня, Эриенн. Минутные вспышки страсти связаны с купленными ласками, большей частью все это тут же забывается. Ласки, о которых хранишь нежную память, — это не те, которые даны или получены, а те, которыми делились. Поэтому такими ласками дорожат как воспоминаниями о верхе блаженства. — Кончиками пальцев он взял свой сюртук и перебросил его через плечо. — Я не прошу вас сдаться мне на милость, и у меня совсем нет желания вас побеждать. Все, о чем я прошу вас — это давать мне иногда возможность высказывать вам свои доводы, до тех пор пока через какое-то отдаленное время не наступит момент, когда мы сможем разделить нашу нежность.
На лице Эриенн не отразилось никаких признаков потепления. Но даже и так красота ее радовала глаз и вызывала внутри сладкую боль неудовлетворенности,
— Между нами стоит зло, которое вы сделали всем нам, — в голосе ее была горечь. — А я должна чтить тех, кто почитает меня.
Поразмышляв некоторое время над ее словами, Кристофер надвинул на голову шляпу:
— Я могу обещать покой и уют всем вам. — Он сделал паузу, притронулся пальцами к шляпе. — Будет ли только это воспринято с добром или проклятием?
— С добром или проклятием? — Эриенн горько усмехнулась. — Где же ваше благоразумие, сэр? Я знаю только, что отец мой ужасно мучается из-за ваших обвинений, а брат мой во сне скулит от боли из-за того, что вы сделали с ним. Моя собственная жизнь с каждым днем становится все более утомительной. И этим я тоже обязана вам.
Кристофер вдел одну руку в рукав сюртука и набросил его на свои широкие плечи:
— Вы вынесли мне приговор до того, как я смог обжаловать обвинение. Если человек не хочет слушать, все доводы бесполезны.
— Убирайтесь вон! — бросила она. — Поищите для своих поговорок более восприимчивые уши. Я не желаю ни слушать ваши извинения, ни сносить ваши пустые жеманности. Вы мне совсем не нужны! И никогда не будете нужны!
Кристофер выслушал ее тираду с легкой улыбкой:
— Осторожней, Эриенн. Я хорошо усвоил ту истину, что слова, легко, словно голуби, слетевшие с уст днем, часто возвращаются назад ночью, когда спускается темнота.
Эриенн пришла в ярость и огляделась по сторонам в поисках какой-нибудь дубины. Она ничего не нашла, схватила лежавшую рядом с очагом метлу и размахнулась ею, наступая на него.
— Вы — безголовый, похотливый петух! Вы что, настолько уж невоспитанны, что мне надо гнать вас, как собаку? Убирайтесь отсюда!
В серо-зеленых глазах сверкало веселье, пока она не взмахнула своим попавшимся под руку оружием. Он ловко отступил в сторону, потом улыбнулся ей прямо в разъяренное лицо. Прежде чем Эриенн смогла развернуться и нанести еще один удар, Кристофер быстро отступил к забору и проворно перешагнул через него. Девушка, сверкая глазами, смотрела на него, а он повернулся к ней, будучи уже в недосягаемости:
— Всего хорошего, мисс Флеминг!
Кристофер прижал шляпу к груди, изящно поклонился и снова элегантно надел ее на голову. Глаза его ненадолго остановились на ее вздымавшейся груди, потом поднялись и встретили ее гневный взор улыбкой:
— Пожалуйста, не попадайте больше в беду, моя милая. В следующий раз меня может не оказаться поблизости.
Метла взлетела в воздух, но он легко от нее увернулся, подарил Эриенн прощальную улыбку и неторопливо отправился прочь. Прошло довольно много времени, прежде чем Эриенн успокоилась настолько, чтобы снова ощутить уже испытанное ею чувство утраты, только на этот раз более острое.