Зимняя война 1939-1940

Вехвиляйнен Олли

В сложных условиях приходилось срочно осваивать выпуск совершенно новых видов военной продукции. В частности, была поставлена задача начать изготовление в большом количестве автоматического стрелкового оружия, фугасных мин и миноискателей, шанцевого инструмента, средств заграждения и различного военного снаряжения. Сталин потребовал от наркомата вооружения срочно наладить выпуск автоматов типа финского "Суоми", который показал высокие боевые качества. Для этого предлагалось возобновить ранее прерванное производство пистолета-пулемета Дегтярева, внеся в него конструктивные изменения с учетом положительных особенностей автомата "Суоми". Как вспоминал впоследствии нарком вооружения Б.Л. Ванников, "Сталин приказал все

выпускаемые пистолеты-пулеметы комплектовать только такими же дисками, как "Суоми" ⁴⁷.

То же самое произошло и с запуском в производство миноискателей, потребность в которых на фронте была исключительной. Ленинградским специалистам поручили срочно разработать конструкцию миноискателя. "Взволнованные, хотя и несколько озадаченные, инженеры и преподаватели разошлись по лабораториям, – вспоминал К.А. Мерецков. – Уже на следующий день первый образец миноискателя был готов" ⁴⁸. Вскоре начался их массовый выпуск. Среди сконструированных в короткие сроки и запущенных в производство были новые полевые радиостанции, минометное вооружение, танковые тараны, бронещитки, бронесани, сухопутные торпеды ⁴⁹. Самым крупным достижением явился выпуск на Кировском заводе новых тяжелых танков типа "KB". Они были испытаны при прорыве линии Маннергейма и сыграли там исключительно большую роль.

С ленинградских предприятий на фронт было направлено несколько специальных бригад рабочих для ремонта в боевых условиях выходившей из строя боевой техники ⁵⁰. Они решали эту задачу в сложных зимних условиях, при отсутствии необходимых для ремонтных работ помещений.

Для облегчения положения бойцов, оказавшихся в суровых из-за морозов фронтовых условиях, ленинградские швейные и текстильные предприятия, изготавливавшие обмундирование для Красной Армии, трудились в исключительно жестком ритме. В ходе войны легкая промышленность Ленинграда и страны в целом направила за короткое время на фронт большое количество полушубков, теплого белья, головных уборов, валенок и другого зимнего обмундирования. Кроме того, были сконструированы и доставлены в действующую армию до 2,5 тыс. передвижных домиков, металлические печки-времянки и другие обогревательные приспособления ⁵¹.

Единение тыла с фронтом нашло красноречивое выражение в инициативных действиях населения страны.

Среди ленинградцев развернулось движение добровольцев, заявлявших о желании принять участие в боевых действиях. Из их числа было сформировано и отправлено на фронт шесть лыжных отрядов численностью около 4 тыс. человек ⁵².

Стремление оказать максимальную поддержку тем, кто сражался на фронте, выражалось в самых разнообразных формах. Тысячи рабочих, служащих, студентов Ленинграда дежурили в свободное время в госпиталях, помогая раненым. Свыше 60 тыс. ленинградцев стали донорами. Более 3,5 тыс. медицинских работников города и области были зачислены по их желанию в части, действовавшие на фронте ⁵³.

Забота о бойцах действующей армии ярко проявилась в движении по оказанию помощи войскам теплой одеждой и подарками. В конце 1939 г. – начале 1940 г. из Ленинграда на фронт было отправлено 60 тыс. посылок. Всего жители города и области собрали, по неполным данным, подарков для бойцов на сумму свыше 40 млн. руб. ⁵⁴ Масса писем поступала в партийные комитеты и местные органы власти с различного рода предложениями и советами относительно эффективности проведения операций и улучшения обстановки на фронте для достижения решительного успеха ⁵⁵.

Несмотря на исключительно сложную обстановку, бойцы проявляли стойкость и упорство и при выполнении поставленных задач.

Финны высоко оценили самоотверженность рядового и командного состава частей Красной Армии. Маршал Маннергейм писал, что "русский командный состав представлял собой людей смелых, с самообладанием", а "русский пехотинец был храбрым, стойким и малоприхотливым"⁵⁶. Подтверждал это мнение также известный финский дипломат А. Пакаслахти. Он писал в своих мемуарах: "Вскоре мы поняли, что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде. Они сражались до последнего. И даже, оказавшись в безнадежном положении, они отказывались сдаться" ⁵⁷. Объективность такого рода констатации не вызывает сомнений.

Но все же по мере того, как война принимала затяжной характер и обнаруживалась неподготовленность к ней Красной Армии, а утверждения о благожелательном отношении финского населения к вооруженной акции СССР оказались несостоятельными, на фронте и среди населения в тылу стало проявляться негативное отношение к войне. В адрес высшего военного командования и советского руководства даже раздавалась критика. В одном из документов политуправления Балтийского флота, где упоминались подобного рода факты, отмечалось, что "отрицательные настроения идут, главным образом, по линии неправильного понимания и истолкования войны с белофиннами…" ⁵⁸. Среди высказываний военнослужащих доминировало прежде всего осуждение затянувшейся войны, приведшей к большим потерям. Утверждалось, что так "ей конца-края не будет"⁵⁹. А по поводу отсутствия поддержки со стороны финского населения правительства О.В. Куусинена выражалось весьма определенное мнение: "Народное правительство создано Москвой" ⁶⁰.

Но такого рода настроения появились лишь с января – начала февраля 1940 г. Они выражались как устно, так и преимущественно в анонимных письмах в адрес руководства страны и в органы печати. В одном из писем неизвестного автора в "Ленинградскую правду" от 3 февраля 1940 г. (оно было переслано A.A. Жданову) говорилось: "Войну наши руководители и представители не предусматривали, стратегический план ее проведения был недостаточно жизнен… недостаточно был пропитан заботой о своих людях, о своих бойцах, о своей армии… В результате получилось такое, что невольно начинаешь сомневаться в искренности наших руководителей… Легкой рукой тысячи бойцов 30 ноября в обмотках и ботинках были брошены на холодные болота, и результат известен… большие потери и много паники, много замерзших, много больных, много раненых, много мертвых"⁶¹.

Неудачное проведение наступления Красной Армии вызывало даже такое мнение, что "боевыми операциями кто-то руководит предательски". Делалось при этом предостережение, что в войсках может возникнуть "политическое недовольство" ⁶². Информация о подобного рода настроениях, естественно, докладывалась в вышестоящие органы, и принимались жесткие репрессивные меры. За высказывания с осуждением войны, а также направленные против правительства и руководства Красной Армии, было привлечено к суду военного трибунала 843 военнослужащих ⁶³.

Вместе с тем ответственность за провалы операций наркомат обороны стремился переложить на командующих армиями, командиров соединений и отдельных частей. За время зимней войны от руководства войсками были отстранены 3 командующих армиями, 8 командиров корпусов, 9 командиров дивизий и 31 командир стрелковых полков ⁶⁴. Такие решения принимались с ведома, а нередко и по инициативе Сталина. Военачальники, снятые с занимаемых постов, становились тем самым в глазах подчиненных и общественности конкретными виновниками всех неудач при осуществлении боевых операций.